ЯВ 48/8. Челябинск

Ольге Смолиной дали посмотреть на ее сына всего пару минут – просто чтобы женщина убедилась, что юноша жив. Ее сын, тоже Максим, был среди тех, кто вскрыл себе вены утром. В лазарет белого от потери крови Смолина-младшего несли на одеяле: сам он идти уже не мог.

Родителям пятерых заключенных исправительной колонии №8 на прошлой неделе передали записки с просьбой приехать в ИК сегодня, 9 июня. Автор записок утверждал, что осужденные объявили голодовку и собираются перерезать себе вены. Если родители не поднимут шум – их детей «убьют также как на ИК-1».

К девяти утра взволнованные родители уже были на месте. По их словам, они опоздали: в восемь утра шесть заключенных вскрыли себе вены. Наталья Петренко набирает номер начальника ИК Михаила Февралева.

- Михаил Иванович, выйдите, пожалуйста! Я получила записку о том, что мой сын вскрыл себе вены!

- Голову бы оторвать вашему сыну, - слышится из телефонной трубки. – Ждите, сейчас за вами придут.

Начальник колонии не обманул: вскоре трех женщин пропускают на территорию зоны. Остальные остаются ждать. Нервы у всех на пределе. Масла в огонь добавляет приезд автомобиля «Скорой помощи». Врач на вопросы не отвечает, но, быстро позвонив ушедшим на встречу с сыновьями женщинам, удается выяснить: врача вызвали из-за ножевого ранения.

- Сейчас будут обвинять зэков в попытке бунта, драки, - считает Аля Мартюшова, тетка одного из вскрывших вены парней. – А заключенные никогда не дерутся между собой, они слишком хорошо понимают, что им за это будет.

Наконец возвращаются счастливцы, ушедшие повидать сыновей.

- Мы общались с сыном в приемной Михаила Ивановича, - рассказывает Наталья Петренко, мать 20-летнего Максима. – Максим прямо при начальнике колонии заявил, что вскрытые вены – это только начало. Если в колонии не прекратят издеваться над осужденными, они дойдут и до самоубийства. Кроме того, они объявили голодовку до тех пор, пока им не организуют встречу с прокурором Войтовичем.

Восьмая колония – учреждение общего режима. Большинство «постояльцев» - молодые парни, впервые попавшие за решетку и отбывающие не самые длинные срока. Бунтовать им не имеет смысла. И все же – такой демарш...

- Февралев пытался объяснить мне, что главное в такой ситуации – найти зачинщика, - продолжает Наталья Петренко. – Он заверил меня, что никакие наказания ребятам не угрожают. А Максим, наоборот, утверждал, что как только мы, родители, уедем – всех их запрут в изолятор и начнут избивать, чтобы парни отказались от своих требований. Когда сына вывели из приемной в коридор, он выхватил спрятанное лезвие и полоснул себе по руке...

Ольге Смолиной дали посмотреть на ее сына всего пару минут – просто чтобы женщина убедилась, что юноша жив. Ее сын, тоже Максим, был среди тех, кто вскрыл себе вены утром. В лазарет белого от потери крови Смолина-младшего несли на одеяле: сам он идти уже не мог.

- Макс успел крикнуть мне, чтобы мы звонили в московскую прокуратуру, добивались проверки деятельности колонии, - описывает Ольга Смолина. – Сын уверен, что если оставить все как есть, то его просто убьют.

- Вены от нечего делать не вскрывают, - говорит Виктория Киселева. Ее сын тоже отбывает наказание в ИК-8, она тоже получила записку. – А администрация озабочена тем, как найти зачинщика! Нет, пусть они выявляют и расследуют, но раз получилось подговорить ребят на такой отчаянный шаг, значит, терять им действительно нечего!

Матери уверены: в колонии творится беспредел. Максим Петренко, по словам матери, за полтора года неоднократно побывал в карцере, жаловался на избиения. Ему еще повезло: мать оказалась активной женщиной, несколько раз добивалась встреч с руководством колонии. Но одними разговорами делу не поможешь. Родители утверждают: им приходится платить даже за то, что положено по закону – свидания с заключенными.

- Чтобы нам разрешили длительное свидание, в январе 2007 года я была вынуждена приобрести ламинат на 8 тысяч рублей, - рассказывает Наталья Петренко. – Другие родители тоже покупают строительный материал для ремонта колонии.

- В колонии занимаются вымогательством, - подтверждает Антон К. Он уже пять минут, как свободный человек: только получил документы и вышел на волю. Ему, кажется не терпится поделиться с благодарными слушателями, ведь теперь бояться вроде бы нечего. - Старшины отрядов добиваются, чтобы заключенные просили у родственников с воли деньги. Обещают, что если заплатишь - будешь жить нормально. Откажешься – пожалеешь. Даже брошенный мимо урны окурок расценят, как грубое нарушение режима. Проштрафившегося быстро доставят в дежурную часть или изолятор и изобьют резиновой палкой. Семьдесят ударов – это не предел.

Но если в колонии творится такой беспредел, то почему заключенные возмутились только сейчас? «Возмущались и раньше, просто об этом никто не знал, - убеждена Виктория Кисилева. – Ведь с журналистами и правозащитниками разрешают видеться только активистам, тем заключенным, которые сотрудничают с администрацией и находятся на хорошем счету. Они, конечно, ничего плохого никому не скажут».

- Я сам много раз писал жалобы на жестокое обращение с заключенными, - говорит Антон К. – Бесполезно, такие письма так и остаются в колонии. Ничего, кроме лишних проблем таким способом не добьешься. Может быть сейчас, если удастся поднять шум… Ребята, вскрывшие вены, требуют приезда Войтовича, говорят, что откажутся от еды до тех пор, пока с ними не повидается прокурор. Я уверен: сейчас их будут избивать, чтобы они отказались от своих требований.

- Сейчас мальчиков, может быть, и не накажут, - рассуждает Наталья Петренко. - Все-таки мы здесь. Но успокаиваться нельзя: подлечат наспех заштопанные вены и потом отыграются. Поэтому надо звонить в Москву. С местными прокурорами связываться не стоит, наверняка они поддержат не осужденных, а администрацию колонии.

Кирилл Бабушкин, Илья Скородумов