5 Ноября 2008

Последнее слово Рима Шайгалимова

31 октября, красноярский оппозиционер, сторонник «Другой России» Рим Шайгалимов выступил в суде с последним словом.

Его обвиняют в нанесении телесных повреждений начальнику городской МОБ Сергею Суворову на праздничном митинге 9 мая и в нападении на конвоира 12 мая. С 12 мая Шайгалимов находится в СИЗО.

Текст последнего слова:

«По всем фактам произошедшего я подал письменные заявления в адрес суда Советского района и прокуратуры. Все эти заявления должны быть в материалах дела. Вкратце повторю. Первое. «Потерпевший» Суворов во время инцидента сам, лично спровоцировал и создал критическую, экстремальную ситуацию. Умысла с моей стороны не было. Это привело к массовым волнениям, эти данные подтверждены всеми свидетелями. Второе. Суворов незаконно воспрепятствовал проведению санкционированного митинга на мемориале Победы, у вечного огня, и с применением силы стал удалять символ Победы, символ ветеранов – красный флаг. За что мы росли, были октябрятами, пионерами, комсомольцами, строили свою достойную страну. А сейчас все уезжают на Запад. Красный флаг ПОКА не запрещен. Когда он будет запрещен, и власти объявят, что у нас у власти флаг с крестом, это будет другая страна. Он не имел права воспрепятствовать проведению и участию в митинге и меня лично, и флага. Третье. В соответствиии с требованиями руководителя КПРФ я обязан был стоять с флагом во главе колонны и не менять места. Флаг в руки мне дал депутат Законодательного Собрания, руководитель КПРФ Красноярского края Петр Петрович Медведев. Я должен был стоять с флагом в колонне КПРФ и, чтобы не создавать критическую ситуацию, никуда не отходить, даже на один метр. Потому что рядом присутствовали другие партии и общественные организации. Если бы я с красным флагом вошел, допустим, в колонну ЛДПР, или любой другой партии, могло возникнуть массовое волнение. Поэтому я не имел права никуда уходить. Четвертое. Суворов подошел ко мне после моего обращения к губернатору. Об этом были даны свидетельские показания. Я обратился вслух с просьбой предоставить слово коммунистам для поздравления ветеранов войны. Никаких оскорблений и нецензурной брани с моей стороны ни в адрес губернатора, ни в адрес сотрудников милиции, ни в адрес горожан не было. Это подтверждается отсутствием в деле протоколов об административном нарушении общественного порядка и отсутствием обвинения по статье 319 Уголовного кодекса. Действия Суворова были явно противозаконными и не входили в его служебные обязанности.

Пятое. Подойдя ко мне, он не представился, удостоверения не показал. Из материалов дела явно видно: срок действия его удостоверения заканчивался 6 мая, а события произошли 9 мая. То есть, само наличие удостоверения однозначно доказывает, что в цивилизованной стране меня в первый же день были бы обязаны выпустить из этой клетки, и любой президент принес бы мне от имени народа извинения. Но в этой стране такого не будет. С точки зрения Суворова, это явное злоупотребление должностными обязанностями. Каждый сотрудник милиции знает, что в любой ситуации нарушения закона он обязан подойти, представиться, предъявить удостоверение, сказать, какие есть нарушения и, если нет противодействия, спокойно задержать. Внешний вид Суворова был очень схож с формой одежды ветеранов, военных, представителей МЧС. Поэтому сказать о том, что это был сотрудник милиции или прокурор, или еще кто-то, я не мог. Там было обсуждение темы власовцев, бандеровцев, ментов, предателей, полицаев. Потому что в настоящее время на территории бывшего Советского Союза сносят памятники ветеранам войны. Людей, которые погибли за свою Родину, выкапывают из могилы и увозят не знаю куда. Если бы так поступили с моими родителями, то – клянусь честью! - я убил бы этого Суворова. Я ранее его не знал, и никогда не общался с ним. Он полковник милиции, начальник городской милиции, и он никогда меня лично не задерживал, я никогда с ним не общался. При массовых мероприятиях я встречался с сержантами, лейтенантами, максимум с капитанами милиции. А тут полковник.

Всё это однозначно говорит об отсутствии обвинения по статье 318 Уголовного кодекса. Потому что комментарий, данный Конституционным судом к этой статье, однозначно говорит, что я должен был знать, что это сотрудник милиции, и умышленно совершить какие-то противозаконные действия. Вот здесь сидит честный прокурор. Путин сказал, что среди них есть «оборотни в погонах» - относится это к нему или нет? Не относится, потому что конкретная фамилия не названа. Почему тогда Суворов слово «менты» применяет к сотрудникам милиции, позорит своих подчиненных. «Менты» - польское слово, оно означает предатели. Оно появилось в Отечественную войну.

Шестое. Он, с применением силы, оскорблениями, агрессивно махая руками, удалял меня с митинга, и я вынужден был защищаться от него. Некоторыми свидетелями это подтверждено. Добровольно я оттуда не уходил. Он порвал на мне куртку, несколько раз ударил меня.

Седьмое. По всем этим фактам меня полностью оправдывает глава 8 Уголовного кодекса. Это крайняя необходимость по защите символа Победы, не покидать место митинга, право на участие в митинге, необходимая оборона символа Победы и меня от незаконного физического насилия. Даже если бы я причинил ему вред, это было бы невиновным причинением вреда. Умысла у меня не было. Подчеркиваю, если бы у меня был умысел, я бы убил его.

Далее, исполнение распоряжения депутата Петра Медведева, который дал мне флаг и сказал, чтобы я стоял во главе колонны и никуда не отходил. Если вы посадите меня на 10 лет, сажайте рядом со мной депутата Заксобрания, так как я исполнял его распоряжение. Я вынужден был это делать.

По поводу вымысла о его травме мою невиновность подтверждает тот факт, что в день произошедшего, 9 мая, у него не было жалоб, не было травм, «скорая помощь» не вызывалась, медицинская помощь ему не оказывалась. В медицинской помощи он не нуждался. К врачам он обратился лично уже через сутки, 10 мая. Это вносит явное сомнение в произошедшее и должно толковаться в пользу обвиняемого.

В момент инцидента на площади присутствовали тысячи сотрудников милиции. Несколько было групп, которые охраняли общественный порядок. Меня там не задержали, протоколы о каком-либо правонарушении не составлялись. Я спокойно покинул площадь и пошел в Центральное РУВД. Задержан я был ближе к вечеру по заявлению Суворова, что якобы я кричал «менты сволочи, менты фашисты». Хочу еще раз подчеркнуть, обращаясь к честному прокурору — если я обращусь к вам и скажу «не психуй», какое слово вы услышите? То же самое относится к моим словам «Я ищу видеофильмы «МЕНТЫ» и «СВОЛОЧИ». Это явный вымысел с его стороны, что эти слова носят нецензурный характер.

В деле есть первый обвинительный акт, подписанный следователем и лично мной на основании показаний Суворова. Этот акт подписан 13 мая 2008 года с обвинением меня по статье 318 часть первая. До 13 мая Суворов не предъявлял никаких претензий по части второй, а потом почему-то ему пришла фантазия... Это пусть на его совести будет.

Письменные показания свидетелей, взятые сразу после произошедшего, подтверждают, что я якобы хотел нанести толчковый удар, но Суворову от удара удалось уклониться. Все свидетели это подтверждают. Если ему удалось уклониться — пусть я даже хотел его ударить — значит, я не попал.

Проведенная экспертиза не обнаружила на древке флага следов крови, хотя Суворов настаивает, что ему были нанесены кровоподтеки на ушную раковину. Любой прокурор и следователь должны понимать, что, если нанесен кровоподтек, следы крови должны быть на древке флага, но крови нет. А может, я его топором хотел убить? Тогда в деле должен быть топор.

Согласно медицинской экспертизы, к которой он обратился в первый раз, не обнаружено травм головы, не обнаружено ригидности и прочего. На пальцах были царапины, о которых Суворов лично подтвердил, что получил их в момент изъятия им у меня флага.

Медицинская экспертиза, проведенная в госпитале 28 мая — через 19 суток — также подтвердила его полное здоровье ушной раковины. Это срок менее 21 суток, он является прямым свидетельством того, что травма не носит степень средней тяжести. Более того, полученная им в 2001 году черепно-мозговая травма и обследование его 30 апреля 2008 года вносят сомнения в том, что травму причинил лично я. По всем остальным фактам прошу изучить поданные мной ранее на имя суда заявления.

По поводу второго обвинения по статье 318, часть первая я также подавал письменные заявления, а сейчас кратко изложу их суть. Я был в пассажирском отсеке автомобиля УАЗ, в наручниках, руки сзади и без всяких режущих и колющих предметов. Вымысел трех сотрудников милиции о наличии на корпусе автомобиля опасных для жизни и здоровья предметов не может служить доказательством, ибо об этом нет экспертизы и прямых доказательств.

Вскрытые вены, девять резаных ран на моих руках, потеря трех литров крови, их показания о том, что я громко кричал и просил о помощи — всё это говорит о том, что они проявили халатность, нарушили статью 110 Уголовного кодекса и создали условия по доведению до попытки самоубийства. В должностные обязанности сотрудников милиции это не входит. Они обязаны тут же останавливать любого, даже опасного преступника, если он захочет вскрыть вены или еще что-то. На то они и стоят здесь. А вот эти три сотрудника видели, как я вскрывал себе вены и не остановили меня — кто из нас обманывает? Вот такие у вас предатели работают, бойтесь их.

Медицинская экспертиза, которая обследовала меня, выявила, что я получил шок и потерял сознание. К жизни меня вернули в больнице скорой медицинской помощи. Я потерял три литра крови, давление было 70 на 30, дважды я терял сознание и был в предсмертном состоянии.

Медэкспертиза потерпевшего Горбатенко, проведенная намного позднее, чем 12 мая, подтверждает сомнения в том, что травма на голове потерпевшего не совпадает с описанием корпуса автомобиля. Почему он не обратился за помощью немедленно, в день произошедшего инцидента? Это вносит сомнения в то, что обвинение является законным.

Удовлетворение этого обвинения со стороны суда однозначно приведет к возбуждению уголовного дела против завода-изготовителя. Об этом я напишу заявление в Европейский суд.

В отношении конвоя у меня не было никакого умысла. Это люди, которые исполняют свои обязанности. Они здесь невиновны.

Почему три сотрудника не остановили процесс самоубийства? Это подтверждает, что у них был умысел по вымыслу в нанесении мне вреда здоровью. Если бы у них этого умысла не было, то я не смог бы сделать даже двух порезов, сотрудники мгновенно остановили бы это противозаконное действие. Зафиксировано девять ножевых ранений. Далее.

В деле имеются заявления мои о их неправомерных действиях. Я надеюсь, что справедливое решение суда об отсутствии на корпусе УАЗ опасных деталей не приведет к конфликту с гражданами города Ульяновска, ибо это явная клевета в их адрес трех сотрудников милиции. Тысячи человек на этом автомобильном заводе, мягко говоря, скрипнут зубами от этой клеветы и скажут в адрес этих честных милиционеров очень резкие слова.

По поводу того, что я якобы добровольно покинул место митинга, я также возражаю, ибо это привело бы к массовым беспорядкам. И, главное, в деле должно быть решение КПРФ о том, что я нарушил требования на митинге и добровольно ушел от колонны. Этого в деле нет. Претензий со стороны КПРФ ко мне нет. Кстати, подобая ситуация с моим обращением к губернатору с просьбой предоставить слово коммунистам для поздравления ветеранов войныбыла 9 мая 2006 года попросьбе Владислава Юрчика. Я также стоял в колонне КПРФ. Юрчик подошел к губернатору, но губернатор не предоставил ему слова. Мне дали команду, и я трижды крикнул: «Предоставьте слово для поздравления!». И губернатор аж выпрямился и сказал — ладно, поздравляй. Юрчик буквально за три минуты поздравил ветеранов войны, и митинг закрылся. Никаких инцидентов не произошло.

Заканчивая свое последнее слово, хочу отметить, что я всё же надеюсь на мое оправдание в связи с отсутствием у меня виновных действий. Об отсутствии справедливости и правды в этой стране знает вся планета. И поэтому Россия столетиями — неуважаемая страна. Запомните, молодые люди, на всю жизнь: прокурор запросил для меня 10 лет строгого режима. А это однозначный вывод, что выгоднее грабить, воровать, убивать, продавать наркотики — за это дают меньший срок. Идите убейте соседа, возьмите у него два миллиона — будете жить хорошо. Ну, посадят вас на три года — выйдете, зато будете уважаемыми людьми. А вот страдать за свою Родину, за ветеранов, за погибших, за символ Победы красный флаг — это глупо, с точки зрения требования прокурора.

Почему и за что сносят памятники воинам-освободителям? За что и почему выкапывают из могил ветеранов войны? Я сейчас об этом говорю, и у меня голос дрожит... Нельзя так делать! Это страшно. Пусть и предков Суворова выкопают из могилы и отдадут на съедение волкам. К сожалению, его здесь нет, чтобы он это слышал и радовался. Ибо они тоже строили и воевали за коммунизм, за светлое будущее, за своего внука, который сейчас их называет «поганые коммуняки». А Суворов это представитель власти, и даже в звании полковника. Глядя на него, тысячи сотрудников милиции — сержанты, лейтенанты — тоже изменят свое сознание. А всем прокурорам воздастся всемеро. Они сами построили такую страну. И, когда внучку вот этого прокурора изнасилует полковник милиции, пусть он не обижается. Сам такое сделал... Полковника оправдают.

Прошу срочно выдать мне копию приговора и протоколов судебного заседания. При отсутствии справедливого оправдательного приговора я буду подавать кассационную жалобу и уведомлю об этом всю планету.»

Рим Шайгалимов - 31 октября 2008 г.

Архив публикаций     Читайте также:

29/08/2008 Рим Шайгалимов   -   Судьбы / Дела и судьбы /