16 Сентября 2008

Преодоление варварства

Государство, разрешая себе убивать, тем самым снимает запрет на убийство и в сознании людей. "Суровость порождает безнаказанность" — вот так парадоксально писал еще в восемнадцатом веке знаменитый итальянский реформатор Чезаре Беккариа.

Министр внутренних дел Марек Сеглиньш (Народная партия) предложил вынести на референдум вопрос о восстановлении смертной казни в Латвии. Сделал он это в интервью программе Valsts pirmas personas ("Первые лица страны"). Сеглиньш напомнил, что восемь лет назад голосовал против отмены смертной казни. "Есть категории людей, которые, на мой взгляд, никогда не изменятся", — такое псевдофилософское основание подвел под свою точку зрения господин министр.

Конечно, министр в курсе, что Латвия подписала международные соглашения, обязывающие ее отменить смертную казнь. И пока Латвия остается членом Евросоюза, никто не позволит ей эту меру наказания восстановить. Предложение вынести вопрос на референдум — чистой воды популизм, рассчитанный на предрассудки и невежество масс.

Вообще популизм — это нормально для политика, но тут, я считаю, особый случай.

Есть вопросы, по которым нельзя апеллировать к массовым инстинктам. Просто должен быть моральный запрет, табу. Рядовой обыватель эмоционален, но лишен интеллектуального кругозора. Он посмотрел телесюжет про убитого ребенка и уже готов голосовать всеми руками и ногами за смертную казнь. Обыватель думает, что если будет смертная казнь, то детей перестанут убивать.

Обывателю простительно невежество, но министр — тем более внутренних дел — должен в интеллектуальном отношении стоять хотя бы на одну ступень выше. Он должен знать, что в середине ХХ века было проведено несколько крупных статистических исследований, которые доказали: смертная казнь не является эффективной мерой устрашения. С ее отменой не увеличивается число самых тяжких преступлений (например убийств), равно как и не уменьшается при наличии смертной казни в законодательстве страны.

Были даже проведены специальные опросы среди приговоренных к казни, и выяснилось неожиданное: большинство из них присутствовало хоть раз в жизни на публичном повешении, гильотинировании и т. п. То есть даже непосредственное наблюдение за этими отвратными процедурами — узаконенным отделением головы от туловища или дергающимися ногами повешенного — не остановило злодеев. Как же их может остановить строчка в газете или Интернете: мол, приговор в отношении такого-то приведен в исполнение?

Непросвещенное большинство рассуждает так: некто Х совершил убийство, его казнили. Некто Y замыслил убийство, но, узнав, что Х за убийство казнили, отказался от своих преступных планов. Но ведь в реальной жизни все происходит по совсем иному сценарию! Как писал Альбер Камю, большинство убийц, бреясь утром, еще не знали, что станут убийцами вечером. Люди обычно убивают в драке, очень часто под наркотиками или алкоголем, теряя контроль над рассудком или уступая своей патологической страсти. 95-97 процентов убийств совершается в состоянии, когда человек просто не задумывается о последствиях. Те же, кто убивает расчетливо (3-5 процентов убийств), просчитывают последствия очень тщательно и поэтому, как правило, не попадаются. Ни для тех, ни для других смертная казнь — не помеха.

Сообщающиеся сосуды жестокости

Большинство людей имеют абсолютно неверное мнение о влиянии карательных мер (не только смертной казни) на состояние правопорядка в обществе. Массовый миф гласит: ужесточение репрессий со стороны государства сокращает число преступлений. Объясню на условном примере, почему это не так.

Представьте, что отныне за опоздание на работу не будут ругать или лишать премии, а будут просто жестоко избивать. В законном порядке. Пара специально обученных молодцев с помощью кулаков и дубинок будет внушать человеку, что опаздывать нехорошо. Уже через неделю все будут лететь на работу как угорелые, дисциплина и производительность труда вырастут… Но что произойдет дальше? Поскольку избиение человека как средство воспитания отныне узаконено, одобрено государством, оно начнет быстро распространяться во все сферы жизни. Учитель станет бить школьников за опоздание на урок, муж жену — за остывший суп, офицер солдата — за косой взгляд… Начнет стремительно меняться моральный климат в обществе. Уже не только учитель будет бить школьников, но и школьники — учителя, и жена будет считать себя вправе пырнуть мужа кухонным ножом… Уровень насилия в обществе возрастет на несколько порядков.

Это пример фантастический, гротескный, а вот реальный — из недавнего прошлого всех постсоветских государств. Дикий взрыв мошенничества и воровства в 90-е — откуда он? "Верхи" затеяли грандиозный передел собственности и морально узаконили в глазах "низов" криминальные методы отъема чужого имущества. Каков поп, таков и приход.

Государство, разрешая себе убивать, тем самым снимает запрет на убийство и в сознании людей. "Суровость порождает безнаказанность" — вот так парадоксально писал еще в восемнадцатом веке знаменитый итальянский реформатор Чезаре Беккариа. А вот еще его слова, которые следовало бы повторять перед сном министрам и депутатам, ратующим за смертную казнь: "Тот же дух жестокости, который управляет рукою законодателя, управляет также и рукою отцеубийцы и разбойника".

Лишь на войне, на фронте смертная казнь уместна. Поскольку там в сознании человека не действует запрет на убийство.

Из истории борьбы

У истории борьбы за отмену смертной казни есть свои герои и подвижники. Не помню, к сожалению, названия фильма, но сюжет, основанный на реальном событии, вкратце таков. В США группа сторонников отмены смертной казни имитирует убийство, снимает его на видео, и в итоге мнимого убийцу казнят. Когда выясняется, что казнили невиновного, осознанно пошедшего на смерть, это вызывает моральный шок в обществе, и смертную казнь в этом штате отменяют.

Отмены смертной казни в Европе добились отнюдь не массы на референдумах, а передовые интеллектуалы — общественные деятели, философы, священнослужители, писатели. Среди них, например, такие известные, как вышеупомянутый Альбер Камю и английский писатель Артур Кестлер, сам побывавший в шкуре приговоренного к смерти: три месяца он ожидал казни в испанской тюрьме. Кестлер написал "Размышления о виселице", француз Камю, продолжая тему, "Размышления о гильотине".

В Европе в течение двух столетий прочнейшим бастионом защитников смертной казни была Англия. Достаточно сказать, что вплоть до начала ХХ века британский закон позволял вешать детей в возрасте от 8 до 14 лет. Правда, последний смертный приговор ребенку в Англии был вынесен в далеком 1833 году: 9-летний мальчик был приговорен к повешению за то, что разбил витрину и украл цветных чернил на два пенса. Только общественные протесты заставили изменить меру наказания.

Преодоление древнего варварства — тяжелый путь, требовавший иногда политической ловкости и остроумия. Во Франции депутатам-сторонникам отмены смертной казни долго не удавалось внести свой законопроект на рассмотрение Национального Собрания. В 1978 году они сумели внести его, что называется, контрабандой — как поправку к финансовому закону. Эта поправка предлагала ликвидировать в бюджете статьи, предусматривавшие расходы на поддержание в рабочем состоянии гильотины и вознаграждение палача.

Поправка в результате была отклонена, зато с проблемы смертной казни был сброшен лицемерный покров молчания, она стала широко обсуждаться в обществе, в СМИ и т. п. И хотя смертная казнь была отменена во Франции только в 1981 году, после обсуждения 1978 года не было вынесено ни одного смертного приговора.

Сегодня лидерами по числу казней являются четыре совершенно разные по своему политическому и экономическому устройству страны: Китай, Саудовская Аравия, США (в основном штат Техас), Иран. А страна, из ныне существующих, первой в мире отменившая смертную казнь еще в 1863 году — Венесуэла.

…Из путешествия по странам и эпохам возвращаюсь в сегодняшнюю Латвию. Не справляясь со своими обязанностями (раскрываемость преступлений падает катастрофически), министр внутренних дел дает понять, что во всем виноват излишний европейский гуманизм. Это называется — валить с больной головы на здоровую. Неотвратимость наказания куда важнее, чем его суровость. Преступника вдохновляет вера в свою неуловимость, а вовсе не мягкость наказания.

Незадолго до Сеглиньша свое одобрение смертной казни выразил и министр юстиции Гайдис Берзиньш (ТБ/ДННЛ). Вообще это странно, что в стране-участнице Евросоюза министр внутренних дел и министр юстиции являются сторонниками смертной казни. Да, в этом конкретном вопросе они не в силах ничего изменить, но их высказывания свидетельствуют о том, что творится у них в головах. Как они могут "подтягивать" Латвию до уровня гуманных правовых стандартов и правоприменительной практики Евросоюза, если они сами — за ужесточение карательных мер? Лучше бы им уйти в отставку.

«Бизнес.lv» - 15/09/2008

Архив публикаций