16 Января 2010

Верь, не бойся и проси

Первое в новом году интервью нашей газете дал судья Европейского Суда по правам человека от России Анатолий Иванович Ковлер, который рассказал о «структурных» проблемах отечественной судебной системы, грядущих переменах в ЕСПЧ и «юридических курьезах» из своей страсбургской практики, а также пожелал читателям «эж-ЮРИСТ» спокойного, успешного года и не бояться «качать права» в поисках справедливости.

— Поток российских исков в ЕСПЧ не иссякает. Анатолий Иванович, как Вы отметили на конференции в Российской академии правосудия, количество жалоб за 2009 г. увеличилось более чем на 15%. Что это — несовершенство нашей судебной системы или россияне стали наконец избавляться от правового нигилизма?

— Обретя за более чем 10 лет работы в Европейском Суде «боковое зрение», я убедился, что в Европе нет ни одной страны с абсолютно совершенной судебной системой. Именно несовершенство судебной системы — причина того, что больше половины жалоб, стекающихся в Страсбург из 47 стран, касаются различных аспектов ст. 6 Европейской конвенции — права на справедливое судебное разбирательство. Но вы правы, ставя вопрос и под углом избавления от правового нигилизма. Действительно, мы получаем жалобы из всех без исключения регионов России, где знают о Европейском Суде и верят в его справедливость…

— А если использовать другую статистику — число жалоб на душу населения? В этом рейтинге нашу страну уже не назовешь одним из основных «поставщиков» дел в ЕСПЧ?

— Это довольно утешительно — разложить все поступающие жалобы на 140 млн населения и получить радостную картину, что мы не хуже Австрии и Словении, чемпионов по числу жалоб в пересчете на общее население: «у соседа корова сдохла, пустячок, а приятно…» Лично меня продолжает беспокоить тот факт, что большинство российских жалоб — так называемые клоновые (повторяющиеся), отражающие серьезные «структурные» проблемы — неисполнение судебных решений, злоупотребление надзором в гражданском производстве, почти безальтернативное применение содержания под стражей как меры пресечения, условия содержания в СИЗО, жестокое обращение с задержанными и подследственными.

Причем жалобы на одни и те же проблемы приходят и из Калининграда, и с Сахалина. Скажу откровенно: меня больше радует не манипуляция с «подушным» раскладом жалоб, а все более энергичная реакция законодателя и ведомств, судов на отмеченные в Страсбурге проблемы.

— Подавляющее большинство россиян обращаются в ЕСПЧ, естественно, не от хорошей жизни. А есть ли среди заявителей те, кто злоупотребляет своими правами в стремлении просто-напросто поживиться за счет государства? Такие «страсбургские комбинаторы» по большей части действуют самостоятельно или «работают» при помощи профессиональных сутяжников?

— Злоупотребление правом подачи жалобы как условие неприемлемости жалобы предусмотрительно упомянуто в ст. 35 § 3 Конвенции, значит, проблема есть. Несколько лет мы пытались вывести на чистую воду одну гражданку, которая стремилась получить через Европейский Суд право на льготную пенсию, подделав справки и даже штамп о прописке, пока не получили доказательства верности наших подозрений. И в этом, и в ряде других случаев идет самодеятельность, адвокаты в этом не участвуют. Но у нас есть термин для внутреннего употребления — professional litigant (профессиональный сутяжник).

— «Новинкой» 2008 г. были дела о нарушении прав и свобод лиц при их высылке и экстрадиции из России. Есть ли дела, которые можно назвать «новинкой-2009»?

— Упаси Бог от такого рода «новинок», нам старых проблем хватает. Из «новинок сезона» можно упомянуть разве что рост числа жалоб на отсутствие адвоката при слушании дела в кассационной или надзорной инстанциях, особенно при проведении телесвязи. Большой палатой Суда 20 января слушается дело «Сахновский против России» как раз по этому поводу.

— Анатолий Иванович, Россия, по Вашим словам, продолжает удивлять ЕСПЧ. Чем же мы поразили Страсбург в прошедшем, 2009 году?

— Поражает поистине средневековая изощренность издевательств над задержанными со стороны милиции либо со стороны некоторых следователей с целью получения признательных показаний от приковывания к горячей батарее до перелома костей. При рассмотрении таких дел хочется залезть под стол от стыда. А приятно удивляет правовая грамотность многих «сидельцев» СИЗО и колоний, а также в хорошем смысле юридические шедевры — решения некоторых районных и городских судов, многие со ссылками на прецедентное право Европейского Суда. Так что работаем на контрастах.

— В адрес Европейского Суда не раз звучали обвинения в необъективности и пристрастности по российским искам. Анатолий Иванович, часто ли Вам приходилось не соглашаться с позицией страсбургских коллег по поводу вердиктов, касающихся России, и высказывать особое мнение?

— Такие же обвинения по поводу необъективности и пристрастности звучат в отношении турецких, британских, украинских, итальянских (далее — по списку) исков. У судей есть возможность высказывать особое, отдельное или совпадающее мнение в зависимости от степени несогласия (или согласия, но по иным мотивам) с позицией большинства.

Например, в известном «деле Калашникова» (касающееся длительности и условий предварительного заключения) Суд отказался рассматривать отдельно периоды «сидения за следствием» и «сидения за судом», я в особом мнении указал на разную ведомственную ответственность за такое «сидение». Потом эта методика стала применяться как в российских делах, так и в иностранных. Подобных особых мнений у меня уже несколько десятков, как, впрочем, у многих судей. Нередко именно «особые мнения» судей позволяют впоследствии преодолевать профессиональный консерватизм и пересматривать позиции Суда в постановлениях Большой палаты.

— Власти обещают, что долгожданный законопроект о компенсации ущерба за волокиту при исполнении судебных решений, принятия которого требует пилотное постановление ЕСПЧ, готов и вот-вот появится в Думе. Что Вы можете сказать о «качестве» законопроекта?

— Я видел уже столько версий этого законопроекта, что запутался в них. Эффективность любого законопроекта проверяется практикой внедрения закона в жизнь. В социологии права 5-летний срок реализации закона признается оптимальным для проверки его эффективности. Так что, поживем — увидим.

— Что ожидает «замороженные» дела после вступления в силу данного закона? И что будет с делами, которые были приняты к рассмотрению до того момента, когда закон заработает, но решения по которым еще не были приняты?

— Мы не бросим на произвол судьбы «замороженные» дела, если они поступили до принятия закона. Дадим шанс властям заключить мировые соглашения (что уже сейчас довольно широко практикуется) — на сей раз на основании нового закона. Мы даже принимаем во внимание так называемую одностороннюю декларацию властей, в которой признается нарушение и выражается готовность его исправить или выплатить справедливую (по критериям Суда) компенсацию. Снимая такие дела с рассмотрения (ст. 38—39 Конвенции), Суд тем не менее может в любой момент восстановить их в списке дел, если окажется, что государство не выполнило своих обещаний по мировому соглашению или односторонней декларации.

— Смогут ли заявители «замороженных» дел снова обратиться в ЕСПЧ, если, к примеру, они не согласятся с суммой присужденной им компенсации по новому закону?

— Опыт рассмотрения итальянских дел после принятия «закона Пинто» 2001 г. о компенсации за чрезмерную длительность процедуры показывает, что Суд может рассмотреть дело, если присужденная национальным судом компенсация больше чем наполовину ниже компенсаций, присуждаемых Европейским Судом по аналогичным срокам. Но ни о каких «заоблачных» претензиях не может быть и речи. А критерии «разумности» компенсации легко установить, прочитав 2—3 аналогичных постановления Суда и сравнив суммы компенсаций.

— Могут ли ожидать Россию другие пилотные постановления ЕСПЧ? К примеру, по поводу условий содержания в СИЗО? Вспомним трагическую смерть Сергея Магницкого…

— Ни одна структурная (системная) проблема не застрахована от пилотного постановления ЕСПЧ, где будет указано на наличие такой проблемы и в котором государству-ответчику будет предписано в установленные сроки принять меры по исправлению ситуации. Условия содержания в ИВС и СИЗО, как Вы справедливо отмечаете, одна из острейших проблем, хотя я неоднократно отмечал поистине подвижническую работу сотрудников ФСИН по отдельным регионам (не буду называть, чтобы не сглазить). Но если «Бутырка» или «Кресты» десятилетиями не ремонтировались и не модернизировались, а квалифицированные тюремные медики, у которых отнимают надбавки, бегут в частный сектор, то никакие «чудотворцы» из ФСИН не помогут. Другие «системные» проблемы я уже отмечал.

— В Страсбурге собираются пойти на довольно решительный шаг — обновить Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. Когда следует ожидать столь революционных изменений, в чем они заключаются и чем продиктованы?

— Поскольку Европейский Суд захлестнул девятый вал жалоб (120 тыс. нерассмотренных жалоб на начало 2010 г.), прилагаются усилия по разработке различных проектов реформирования работы Суда. Таков, например, известный «Доклад группы мудрецов», в котором мне представляется ценной идея превращения Европейского Суда в некий Конституционный Суд Европы, высказывающийся по узловым проблемам и отсылающий повторяющиеся жалобы национальным юрисдикциям, скажем, специально созданным палатам верховных судов.

Это пока лишь одна из рабочих гипотез по возможным направлениям реформы. Но эта реформа будет проведена как консолидированная воля всех 47 государств-участников, а не группы обосновавшихся в Страсбурге экспертов. Межгосударственная конференция в феврале 2010 г. в Интерлакене (Швейцария) станет первым шагом в этом направлении. В ней будут участвовать и различные правозащитные НПО, и эксперты.

— Несколько вопросов по конкретным делам. В ЕСПЧ поступает достаточно много жалоб от российских экс-судей. Взять, к примеру, недавнее дело г-жи Кудешкиной, которую даже после выигрыша не собираются восстанавливать в должности. Российские суды полагают, что оснований для восстановления нет — одной компенсации достаточно. Можно ли в таких случаях считать, что решение ЕСПЧ исполнено в полном объеме и надлежащим образом?

— Свое мнение по этой проблеме и по данному делу я высказал в особом мнении. Для меня серьезность проступка судьи заключалась не столько в критике самой судебной системы (хотя добросовестность такой критики в ходе избирательной кампании для меня тоже сомнительна), сколько в разглашении обстоятельств конкретного дела до того, как вынесенный по нему приговор стал окончательным. Как говорится, почувствуйте разницу…

Что касается трактовки постановлений Суда в части их исполнения, это входит в компетенцию Комитета Министров Совета Европы. Не следует забывать, что система Европейской Конвенции была создана как субсидиарная, т.е. дополнительная к национальной правозащитной системе, и именно национальные судебные органы являются основным звеном правозащитной системы. Именно они определяют пропорциональные установленному ЕСПЧ нарушению меры его исправления, а Комитет Министров высказывает мнение о достаточности таких мер с точки зрения критериев Конвенции.

— Еще одно громкое дело — «Лебедев против России». Страсбургский суд счел незаконным содержание г-на Лебедева под стражей в 2003 и 2004 гг., после чего Верховному Суду РФ пришлось признать арест по первому уголовному делу в отношении бывшего главы МФО «Менатеп» незаконным. Можно ли назвать такую реакцию на решение ЕСПЧ достаточной?

— Я уже высказывался выше по этому вопросу. Постановление ЕСПЧ по делу Лебедева от 25.10.2007 касалось жалобы на судебные процедуры, связанные исключительно с избранием меры пресечения. Верховный Суд РФ, на мой взгляд, отреагировал на него в полном соответствии с ч. 4 ст. 413 УПК РФ — не более и не менее.

— Дабы завершить наш разговор все-таки на мажорной ноте, хотелось бы спросить о курьезных делах, которые встречались в Вашей страсбургской практике…

— За каждой жалобой — человеческая судьба, чаще всего драма, так что на «курьезность» ни одно дело само по себе не тянет. Правда, встречаются «юридические курьезы»: заявитель жалуется на плохие условия содержания в колонии, а областной суд «с испугу» отменяет приговор за рецидивное разбойное нападение, по которому заявитель отбывает наказание, не подвергая сомнению его, приговора, справедливость. Либо обиженные «несправедливым решением» районного суда истец и ответчик подают совместную жалобу, написанную одним адвокатом, — чудны дела твои, Господи.

Коль скоро помянул имя Господа всуе, упомяну и недавнюю жалобу, признанную неприемлемой, присланную группой верующих из Ямало-Ненецкого АО, считавших, что введение индивидуального номера налогоплательщика (ИНН) нарушает их права как верующих («Скугар и другие против России», решение от 03.12.2009). Не мне судить, следует ли отнести это дело к курьезам.

А все-таки, чтобы закончить интервью на мажорной ноте, хотелось бы пожелать всем читателям спокойного и успешного нового года, оптимизма, основой которого всегда были хорошее здоровье и благополучие. И не надо бояться «качать права».

Оксана Бодрягина, Юлия Терешко, «эж-ЮРИСТ» - 15.01.10г.

Архив публикаций