24 Октября 2011

Руслан Хубаев: Я только в суде узнал, что сотрудники ОМОНа умеют говорить

Показания в Тверском суде г. Москвы, данные 20 октября 2011 г. в рамках судебного следствия по делу об организации беспорядков на Манежной площади в декабре 2010 г.

Напомню, что Руслан Хубаев является лидером мурманского отделения незарегистрированной партии “Другая Россия”. Хубаев обвиняется по трем статьям УК РФ - ч. 3 ст. 212 (призывы к активному неподчинению представителям власти и массовым беспорядкам - до 2 лет лишения свободы), ч. 2 ст. 213 (хулиганство с использованием предметов, применяемых в качестве оружия - до 5 лет лишения свободы), ч. 1 ст. 318 (применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей - до 5 лет лишения свободы)

25 ноября 2010 г. Руслан Хубаев приехал из Мурманска в Москву, с билетом, приобретенным по паспорту гражданина РФ, что при желании может быть документально установлено при помощи запроса в РЖД. причиной поездки Руслана в Москву были личные дела, встречи с бывшими сокурсниками и др. Руслан не был в столице около 5 лет и график его визита был весьма плотным. С Игорем Березюком и Кириллом Унчуком познакомился между 25 и 30 ноября. С момента знакомства до рассматриваемых событий виделся 2 или 3 раза. Отношения сложились не то что бы близкими, но приязненными. Однако, к моменту событий на Манежной площади отношения еще не стали дружескими, это было общение между однопартийцами и не более. О фигурировании Леонида Панина в Манежном деле Руслан узнал впервые в апреле 2011 г. Когда произошло убийство Егора Свиридова видел записи на youtube с шествиями националистов, связанные с этим событием. Когда узнал о траурном митинге на Кронштадтском бульваре, решил туда не идти. Но узнав о продолжении стихийного митинга на Манежной площади решил туда направиться: “Знаете ли, у каждого есть какое-то увлечение или интерес. У меня такое странное увлечение - я интересуюсь жизнью, жизнью общества. Поэтому посещаю массовые мероприятия. Либо как участник, если цели собрания разделяю, либо как наблюдатель, когда это не так.” И далее: “Я не принадлежу к националистическому движению и его идей не разделяю, а вот с Егором Свиридовым у нас много общего: мы ходили по одним и тем же улицам, стояли на одних и тех же автобусных остановках. наши головы одинаково уязвимы для насильственных действий.”

На Манежную площадь Хубаев попал около 15.00. Людей на тот момент было еще не очень много. “Я как лидер региональной организации “Другой России” достаточно часто организовываю, провожу и участвую в различных публичных мероприятиях, но еще никогда не участвовал в несогласованных мероприятиях. Всегда удавалось так или иначе договориться и согласовать мероприятие. Я не знал, согласована ли акция на Манежной площади с представителями власти. Люди собирались очень постепенно. Все было спокойно и мирно. Было ощущение, что митинг согласован.”

“Звучали лозунги “Один за всех и все за одного!” и “Русские, вперед!” Я их вполне поддерживал. Звучали и антикавказские лозунги, но их я не поддерживал, хотя прекрасно понимал, что основания для них безусловно были. Лично для меня ни национальность Свиридова, ни национальность его убийц никакого значения не имеет. Важен сам факт. Я долго жил на Северном Кавказе, был свидетелем событий во Владикавказе в 1992 г. и имею представление, о чем говорю. Я знаю, что такое нерешенный национальный вопрос. Там это началось тоже с убийства - девочку сбил бронетранспортер. Там так же как и в Москве начальство не вышло и не обратилось к населению с обещанием разобраться в случившемся и наказать виновных. С этого все началось.”

“Что касается событий непосредственно на площади - увидел пьяного, имеется видеозапись моего разговора с ним на повышенных тонах. Сначала попросил его уйти т. к. присутствие человека в алкогольном опьянении всегда чревато последствиями в толпе, провоцирует конфликты и другие неприятные события. Между нами возникла конфликтная ситуация. Затем сбоку сзади подошел некий человек без каких-либо признаков принадлежности как к общественным организациям так и к правоохранительным органам, слышавший наш диалог. Он взял моего собеседника за шею и просто увел. Я испытал большую благодарность за это. Далее, я пошел по Моховой. Слышал как люди просят выпустить их с площади и позволить просто уйти. В ответ на это ОМОН либо в лучшем случае молчал, либо хамил с использованием нецензурной брани. В толпе присутствовали пьяные люди, но сотрудники милиции не пытались их остановить и удалить с площади. Были мелкие потасовки между пьяными и сотрудниками милиции. Одноногий инвалид на костылях, как я позднее узнал - друг Леонида Панина - о чем-то говорил с ОМОНом (слышно было плохо т.к. милиционеры орали в громкоговорители.) Было ясно только, что человек пытается покинуть площадь, но его не выпускали. Видел как сотрудник толкнул инвалида, доведя его до эмоциональной реакции - человек отбросил костыли и стал ругаться с милиционером. Подбежали люди, пытались ему помочь, подняли с земли брошенные костыли. Милиция стала избивать людей. 15-20 человек прибежали на этот шум и крики. Между мной и оцеплением в этот момент было метра полтора. ОМОН как будто ждал этого конфликта и перешел в атаку. Я упал и получил первый удар по голове. Вообще, знаете, все говорят про спецсредство на вооружении ОМОНа “палка резиновая”, но мало кто знает, что представляет из себя это спецсредство. Я закончил Колледж космического машиностроения и могу рассказать многое про материалы и технологии. Так вот пр - это металлический стержень, покрытый тонким слоем резины. Этот тонкий слой лишь позволяет скрыть следы преступления, но никак не предотвратить травму от нанесенных ударов. Когда я упал, очки пропали, видел плохо. Получил сильный удар в лоб, по ощущением - уже кулаком. Потерял сознание. Когда пришел в себя в голове шумело, чувствовал прилив адреналина. Мирная акция превратилась в побоище.”

“Вопреки показаниям сотрудника ОМОНа Лальского, якобы потерпевшего от моих действий, который сказал, что я убегал от него, бегать я просто не могу из-за трижды сломанного галеностопа, неправильно сросшегося после третьей травмы. Я просто отошел за стоявшую там ель, а когда вышел, то оказался впереди толпы, кричавшей “Бей ментов!” Имея некоторый опыт поведения в толпе я поступил соответственно - не смешивался с группой т.к. без очков ничего уже не видел и меня бы просто растоптали. Далее прозвучал выкрик “ОМОН - позор России!” Я поддержал этот лозунг поскольку сотрудники действительно вели себя недостойно и позорно. Были мирные люди, пытавшиеся выяснить у ОМОНа причины агрессии в отношении мирного собрания. Но ОМОН втаскивал людей в толпу и избивал дубинками. Подчеркиваю, что без очков я почти ничего не вижу и происходящее воспринимал со слов окружавших меня людей.”

“А дальше ко мне подошел какой-то наглый и дерзкий розовощекий карлик в папахе. Позднее я узнал, что это Бирюков. Он сказал мне буквально следующее: “Скажи своим людям, чтобы они уходили с площади, иначе ОМОН их раскатает насмерть.” Я очень хорошо запомнил слово “смерть”, сказанное им. Потом его кто-то окликнул по званию и я тогда же узнал, что он полковник. Я ему ответил: “Ты гонишь, старый.” И полковник убежал провоцировать дальше. Ничего, кроме погон ни в душе, ни за душой у него нет.”

Судья Ковалевская: Хубаев, нас не волнуют ваши попытки высказать свои выводы.

Хубаев: А почему бы мне, собственно, не высказать своих выводов в нужном мне объеме?

“Я обращался к сотрудникам ОМОНА с призывом: Джентльмены, прекратите насильственные действия, дайте людям уйти с площади. Услышал над ухом фразу: “Зачем ты обращаешься к животным на человеческом языке?”“

“Нецензурно в адрес сотрудников милиции я не выражался, антикавказские лозунги по понятным причинам не выкрикивал. Милиционеры в хамской форме обращались ко мне и другим, стоявшим рядом. Ограждения никто не кидал, и это было бы весьма затруднительно т.к. их вес не менее 25 кг. Лично я не видел этого ни на одном из просмотренных DVD-дисков. А если бы и видел, то вопринял бы это как реакцию на незаконные действия сотрудников милиции, единственным цензурным словом которых было “иди”.Удар Лальского стал для меня неожиданным.”

Хубаев, повернувшись к остальным в клетке: Заткнитесь уже!

Ковалевская: Это вы к кому обращаетесь? К своим коллегам?

Хубаев: Кого вы моими коллегами называете? Я обращаюсь к подсудимым.

“Меня спасли от Лальского только героические действия человека, позднее оказавшегося Леонидом Паниным.”

“Особенно хочу отметить, что в итоге у Лальского, который меня чуть не убил, нет ко мне никаких претензий. Мне это кажется замечательным.”

“Далее появился какой-то майор (это я понял только потому, что перед глазами мелькнула одна звезда), продолжили бить людей, ведь главная цель даже не нанесение травм, а подавление воли.”

“ОМОН наступал неравномерно, наверно потому, что приказы к разным частям поступали не синхронно. Благодаря этому в оцеплении образовалась брешь метров в 5. Через эту брешь я и ушел с площади. Спустился в метро, увидел на телефоне несколько пропущенных звонков от моего друга, журналиста Пузырева, который гиперэмоционально рассказал, что Нургалиев собирается вводить в городе чрезвычайное положение и жестко наказывать наибоолее активных участников событий. Далее позвонил еще один знакомый журналист, сообщивший примерно такую же информацию. Я был у него, а потом поехал в штаб “Стратегии-31”.”

“Знаете, кстати, не только я, но и потерпевшие не усмотрели никакого ущерба от моих действий.”

“Потом через какое-то время я видел на том же youtube видеоролики с места событий, где мелькало и мое лицо и звучал закадровый комментарий: “полковник Бирюков дает указания своим провокаторам” что я “опознан на этих кадрах как армянский провокатор некий Тер-Саркисян”.”

“У Березюка была гематома на лице. Его сильно избили, он с трудом передвигался. Вообще, я считаю Березюка пострадавшим во время событий на Манежке, а вовсе не обвиняемым.”

“28 декабря я уехал из Москвы. Закончил дела и уехал. Мы - заявители акции “Стратегии-31” в Мурманске и ядолжен был быть там. 28-го же мне позвонили из дома и сообщили, что сотрудники ЦПЭ провели обыск у меня дома и семья посоветовала мне пока оставаться в Москве. Я не скрывал своего присутствия на Манежке, но и не афишировал этот факт. Решил все-таки ехать домой. На вокзале меня ждали товарищи по партии, юрист и 6 сотрудников ЦПЭ, которых я, разумеется, давно знал в лицо. Меня не узнал никто из присутствовавших т. к. в поезде я подготовился к встреч: сбрил бороду, снял очки и сменил привычную шапку.”

“А дальше началась череда довольно странных событий. Мне позвонили мурманские футбольные фанаты, рассказавшие, что всех их вызывали в ЦПЭ на допросы, показывали видеозаписи и фотографии со мной с Манежной площади. Их спрашивали, не призывал ли я их приехать к этому дню в Москву и принять участие в “беспорядках”. Затем меня вызвали в СК и допросили почему-то как свидетеля по совершенно другому, ныне закрытому делу.”

“Позже я вновь поехал в Москву, где и был задержан 23 марта 2011 г. В постановлении написано, что “22 марта возбуждено уголовное дело в отношении неустановленного лица”. Мне показалось, что организовать все это за сутки невозможно, хотя сама процедура задержания выглядела весьма обстоятельно подготовленной спецоперацией. Сотруднки разве что в окна не влета. Около 23.00 я был доставлен в СК, где мной занялась следственная группа из 5 человек. Там же я увидел Кирилла Унчука, задержанный в тот же день, таким образом узнав, что он тоже был на Манежной площади. Далее проводилась очная ставка с сотрудником ОМОНа Лальским. На готове был назначенный адвокат.Все было спланировано и хорошо подготовлено. Не могу не отметить креативность московской милиции – моя личность была установлена задолго ареста, следователь собрал всю историю осетинского народа за 4 века.”

Ковалевская: Какое все это имеет отношение к делу?

Хубаев: Я объясняю какими методами велось следствие.

«Следак свинячил коньяк бокалами на рабочем месте.»

«Знаете, есть такое выражение, которое я слышал только в Мурманске: «В глазах февраль». Так вот в кабинет вошли двое с таких с февралем, орали, били дубинками по столу перед глазами, требовали сотрудничества со следствием. Следователь говорил: «Березюк, скотина, обещал заплатить полторы тысячи Кубракову и обманул. Давай выведем сволочь на чистую воду!» Я, естественно, отказался от всего.»

«Знаете, я только на суде узнал, что сотрудники ОМОНа умеют говорить. На площади ничего на это не указывало. Я не призывал толпу к беспорядкам и не слышал этого от других на площади. Не было возможности противодействовать законным требованиям милиции т. к. законных требований я не слышал. Я не понял к кому был обращен призыв милиции успокоиться. Мои действия не нарушали общественный порядок хотя быы потому, что нарушать было нечего.»

Адвокат Орлов: В связи с чем не было порядка?

Хубаев: В связи с тем, что ОМОН напал на мирных людей.

Орлов: Вы с Унчуком договаривались заранее ехать на Манежную площадь?

Хубаев: Знали ли вы, что Унчук был на Манежной площади?

Хубаев: Нет.

Орлов: О своих намерениях поехать на Манежную площадь вы сообщали Унчуку?

Хубаев: Нет.

Архипов: У меня есть дополнительный вопрос..

Ковалевская: Дополнительные вопросы после вопросов обвинителя.

Обвинитель: А у меня нет вопросов.

Архипов: Вы говорили о презрении к милиции. Что это было за чувство? Чем оно внутренне объяснялось для вас? Вы призывали к насилию в связи с этим чувством?

Хубаев: Чувство презрения возникло в связи с недостойным поведением сотрудников милиции. К насилию не призывал.

Архипов: Вы вырывали дубинку у Лальского?

Хубаев: Нет.

Аграновский: Вам предлагалось сотрудничать со следствием? Может быть пойти на какую-то сделку?

Хубаев: Да, в ИВС на Петровке. Но этим занимались не следователи, а опера. Подполковник Щеголев говорил, что руководители государства перепугались этих событий до икоты и собрали лучшие оперативные силы. Щеголев позиционировал себя как специалист по преступлениям в отношении несовершеннолетних. На вопрос почему он ищет зачинщиков именно среди активистов «Другой России», он ответил, что действует соответственно выводам, сделанным сотрудниками ЦПЭ, чье слово решающее в оперативно-следственной группе.

Аграновский: Вы расцениваете этот процесс как политический?

Хубаев: Безусловно.

«Свободная Война» - 22.10.11

Архив публикаций     Читайте также:

01/11/2011 Членов «Другой России» обвинили в организации беспорядков на Манежной площади   -   Главное /

28/03/2011    -   Дела / Дела и судьбы /

АКЦИЯ В ПОДДЕРЖКУ ДОНБАССА:

Сбор гуманитарной помощи осуществляет движение Интербригады (от Лимонова).

Введите сумму пожертвования и номер телефона: