27 Февраля 2010

Выдержки из доклада Уполномоченного по правам человека в РФ

GZT.RU публикует выдержки из доклада Уполномоченного по правам человека в России Владимира Лукина по итогам 2009 года, который в ближайшее время должен быть представлен президенту Дмитрию Медведеву.

О кривой жалоб

«В отчетном году к Уполномоченному поступило 54 046 единиц входящей корреспонденции, обращений, содержавших жалобы на нарушение прав конкретных граждан, предложения о сотрудничестве, политические заявления, печатные издания по правозащитной тематике. Больше всего было жалоб — на нарушение прав конкретных лиц. Общее количество поступивших жалоб в отчетном году составило 32 043 единицы. По сравнению с предыдущим годом данный показатель вырос на 16,2 процента. При этом увеличение числа жалоб за отчетный год отмечается в большинстве субъектов Российской Федерации.

Подавляющее большинство жалоб — 98,6 процентов поступило от заявителей с территории России, остальные из стран СНГ и Балтии, а также из стран дальнего зарубежья. Из Центрального федерального округа поступило 33,8 процента от общего объема поступившего жалоб. Из Южного федерального округа — 16,2 процента. Что касается субъектов РФ, то больше всего жалоб поступило из Москвы 11,9 процента, из Московской области 5,9 процента.

В 30 субъектах РФ количество жалоб на сто тысяч населения было выше среднего значения, в том числе в Псковской области этот показатель составил 41,7 жалобы, в Ямало-Ненецком автономном округе — 39,8, в Санкт-Петербурге — 39,1, в Чукотском автономном округе — 36,7, в Москве — 35,8, в Мордовии — 34,3, в Республике Коми — 31,7 жалобы на 100 тысяч человек.

В отчетном году тематика жалоб в целом соответствовала тенденциям последних лет. Каждая вторая из поступивших к уполномоченному жалоб касалась нарушения личных (гражданских) прав человека. Внутри этой категории был заметен рост количества жалоб, связанных с неэффективностью судебной системы и нарушением права на судебную защиту и справедливое судебное разбирательство. В отчетном году не улучшилось положение с обеспечением разумности сроков судебного разбирательства, с реализацией принципа справедливости судебного разбирательства, а также с состязательности и равноправия сторон. На уровне прошлого года осталось количество жалоб на нарушения прав человек в ходе процессуальной деятельности органов дознания и следствия, а также на нарушения свободы совести и вероисповедания. Увеличилось количество жалоб, связанных с условиями отбывания наказания в учреждениях уголовно-исполнительной системы. Нарушениям социально-экономических прав граждан посвящена каждая четвертая жалоба».

О диалоге общества и властей

«В отчетном году идеи модернизации, о необходимости которой так долго говорили лишь единицы, наконец, овладели массами, став объектом оживленной общественной дискуссии,— резюмирует Уполномоченный в заключительной главе доклада.— В фокусе споров оказался вопрос о границах модернизации, конкретно о том, должна ли она распространиться на сферу политики или может ограничиться экономикой. Как гражданин России уполномоченный (так в тексте, омбудсман пишет о себе везде в третьем лице — GZT.RU) имеет собственное мнение по этому вопросу, но, памятуя о должностных ограничениях, не считает возможным изложить его на страницах настоящего доклада. Вместе с тем, оставаясь в пределах своей компетенции, уполномоченный хотел бы подчеркнуть, что никакая модернизация невозможна без реального обеспечения прав и свобод человека. Итоги деятельности уполномоченного в отчетном году и выводы, которые были сделаны, неопровержимо свидетельствуют о том, что в деле обеспечения прав и свобод человека у России как государства и общества имеются огромные резервы для самосовершенствования. Ключей же к этому по большому счету два. Эффективная обратная связь между обществом и государством, а также строгое, беспристрастное и невыборочное исполнение всех процедур, предусмотренных действующим законодательством. Используя механизм обратной связи, государство узнает о запросах и претензиях общества к своей работе, строго, беспристрастно и невыборочно исполняя законодательство, обеспечивает всем своим гражданам право эти запросы формулировать и высказывать без страха и сомнения.

Как такая система может работать, видно на примере Калининградской области, где в январе 2010 года состоялось самое массовое из неприятных властям публичных мероприятий последнего времени — митинг с участием нескольких тысяч человек. Получив уведомление о проведении митинга, местные власти в полном соответствии с законом его «согласовали», т.е. приняли к сведению только для того, чтобы загодя позаботиться об обеспечении безопасности митингующих. Со своей стороны, областная администрация, узнав из того же уведомления о главном требовании митингующих, приняла решение об отказе от повышения транспортного налога. При этом нормальная жизнь в Калининградской области продолжается без всяких эксцессов.

Еще один обнадеживающий пример — оперативная и деловая реакция президента РФ на критические отзывы общественности, вызванные «не стерильностью» прошедших в отчетном году выборов. Сама эта тема впервые прозвучала в его Послании Федеральному Собранию в ноябре отчетного года. В нем глава государства потребовал, в частности, «навести порядок с досрочным голосованием на местах». Уже в январе 2010 года ЦИК России, не найдя, видимо, путей наведения порядка в применении этой не раз критиковавшейся процедуры, выступил с предложением о полном отказе от нее. Кроме того, ЦИК России предполагает разработать новый тип открепительных удостоверений, снабдив их защитой от подделок и тиражирования.

Согласно принятому в декабре отчетного года федеральному закону № 383-ФЗ, о котором уже упоминалось в докладе, отныне к подозреваемым в совершении налоговых преступлений не может применяться такая мера пресечения, как заключение под стражу. Очевидно, что эта вполне рациональная гуманная новация возникла не на пустом месте, а как реакция государства на волну общественного осуждения администрации СИЗО, допустившей трагическую гибель молодого подследственного.

Одним словом, обратная связь между обществом и государством как будто начинает налаживаться. Впрочем, говорить об этом с уверенностью не приходится, ибо накопленный груз взаимного непонимания еще очень велик, да и примеров демонстративного пренебрежения различных властей и к закону, и к мнению граждан своей страны по-прежнему не мало.

К сожалению, «лидерство» здесь принадлежит Москве. Как известно, в январе 2010 года московские власти «не согласовали» уведомление о проведении митинга на Триумфальной площади, то есть его попросту запретили, на что по закону права не имели. Участников митинга встретили кордоны сотрудников милиции, многократно превышавшие по численности самих митингующих. Митинг был разогнан. В итоге репутация властей, конечно, пострадала, а претензии, которые намеревались высказать участники митинга — граждане Российской Федерации — остались не услышанными».

Завершается доклад следующим пассажем: «Истекший год не был „еще одним годом“ в правозащитной сфере. Новые явления, породившие новые надежды, стали заметны и в „верхах“, и в „низах“ нашего государства, в нашем гражданском обществе. Впрочем, в наш интернетовский век отличить реальное и виртуальное зачастую непросто, но расширять плацдарм реального можем только мы — граждане Российской Федерации».

О жалобах на нарушения политических прав

«В отчетном году доля жалоб на нарушение политических и культурных прав граждан осталась невысокая, составив, соответственно, 1,6 и 0,6 процента от общего числа. Впрочем, такие показатели не должны вводить в заблуждение: политические и культурные права обычно востребованы меньшинством. Однако их актуальность от этого не снижается.

Право избирать и быть избранным. Главный продукт, связанный с реализацией этого права состоит в том, что жалоб на его нарушение немного, в то время, как мнение о системности и массовости самих таких нарушений распространено в обществе весьма широко. Оба явления дают, видимо, повод задуматься о «детских болезнях» российской демократии, например, о том, почему граждане обращаются к Уполномоченному в связи с нарушением их избирательных прав, зачастую не рискуют называть свои имена и фамилии, или о том, насколько эффективно и добросовестно осуществляется проверка жалоб, которые все же подаются».

«Главная же проблема в том, что очень многие сообщения о нарушениях избирательных прав граждан, объективно говоря, не поддаются проверке.... В октябре отчетного года уполномоченный обратился к генеральному прокурору РФ с просьбой проверить информацию о нарушениях избирательного законодательства, имевших место на выборах в Госсобрание в республике Марий-Эл. Речь, в частности, шла о том, что руководство одного из местных вузов Марийского государственного технического университета «организовало» групповое голосование своих студентов по открепительным удостоверениям на нескольких избирательных участках одновременно, выделив им для этого автобус. Согласно ответу за подписью заместителя генерального прокурора автобус студентам действительно выделяли, и по избирательным участкам их действительно возили. При этом, однако, по версии заместителя генерального прокурора, каждый из указанной группы студентов проголосовал только один раз на избирательном участке по своему усмотрению. Достаточно представить себе, как автобус со студентами объезжает избирательные участки, терпеливо ожидая, пока каждый из них не проголосует строго по одному разу, чтобы ощутить всю сюрреалистичность ответа Генеральной прокуратуры.

Объективно оценивая действующее законодательство о выборах, нельзя не согласиться с президентом РФ, указавшем в своем Послании Федеральному Собранию РФ на явную неоднозначность процедуры досрочного голосования на местных выборах. Столь же неоднозначна, по мнению уполномоченного, и практика голосования по открепительным удостоверениям. По крайней мере, в их нынешнем виде обе процедуры вызывают немало нареканий по причине их непрозрачности для общественного контроля. Обе процедуры следовало бы серьезно усовершенствовать, сделав, в частности, бланки открепительных удостоверений документами строгой отчетности и максимально защитив их от подделок.

Как известно, президент РФ предложил отказаться от сбора подписей как механизма допуска политической партии к выборам. Это предложение в полной мере отвечает объективным интересам общества: достаточно вспомнить, как часто в последнее время процедура проверки подписей использовалась для снятия «с дистанции» неугодных кандидатов. Проблема, однако, в том, что в отчетном году было реализовано еще одно предложение президента РФ — об отмене денежного залога на выборах всех уровней. В совокупности два этих предложения могут окончательно лишить граждан возможности воспользоваться своим правом избираться, минуя списки представленных в Федеральном Собрании партий. Не следует ли в этой связи подумать о возвращении к практике разумного денежного залога?

Общий знаменатель подавляющего большинства обращения граждан в связи с нарушением их избирательных прав — плохая, а, порой, и политически ангажированная работа территориальных и участковых избирательных комиссий. Никакие, даже самые совершенные правила проведения голосования и подсчета голосов, не станут панацеей от злоупотреблений, если исполнение этих правил будут контролировать полностью зависимые от местных органов власти люди. Между тем, по старой советской традиции в этих комиссиях чаще всего именно такие люди, например, учителя из школы, где проходит голосование, и оказываются. Возглавляют же избирательные комиссии зачастую руководители местных учреждений ЖКХ.

С учетом сказанного, уполномоченный считал бы остро необходимым пересмотреть сложившуюся практику формирования, по крайней мере, участковых избирательных комиссий. Уделив, в частности, особое внимание вопросам обеспечения гарантий независимости членов этих комиссий от органов власти. Со своей стороны, уполномоченный предлагает всерьез подумать о формировании участковых избирательных комиссий в соответствии с процедурой, применяемой при отборе присяжных заседателей.

Свобода слова. С практической точки зрения уровень развития и качество свободы слова как конституционного механизма соревнования идей и мнений могут считаться достаточно высокими при выполнении двух основополагающих условий. Невмешательство государства в редакционную политику СМИ как раз и является гарантией равного доступа к ним всех членов общества. Формально говоря, именно так и работают российские СМИ. При этом, однако, по странному стечению обстоятельств, все общенациональные каналы телевидения, равно как и большинство центральных газет и журналов, проявляют удивительное единодушие, самостоятельно решая вопрос о том, чье мнение распространять, а чье — игнорировать. Жалоб в этой связи поступает к уполномоченному не много. Все они декларативны: ведь документальных доказательств того, что центральные СМИ действуют по чьей-то указке, никому пока представить не удалось. По этой причине поступающие жалобы не могут быть приняты к рассмотрению. Тем не менее, проблема далеко не равного доступа к СМИ для всех граждан, желающих воспользоваться своей свободой слова, вполне очевидна.

В своих докладах и других документах уполномоченный не раз отмечал склонность органов власти различных уровней к отождествлению понятий «экстремизм» и «инакомыслие». Особенно наглядно в этом году эта аберрация проявилась в деятельности подразделений по противодействию экстремизму, созданных в МВД России осенью 2008 года на базе подразделений по борьбе с организованной преступностью.

Называя вещи своими именами, объектами этой деятельности все чаще становятся политические активные граждане, попавшие, как они утверждают, в некие «проскрипционные списки». В своих многочисленных обращениях к уполномоченному эти граждане сообщают о контроле за их передвижениями, о доставлении в милицию для «профилактических бесед» и просто о произвольных задержаниях без составления протокола. Органы прокуратуры внутренних дел, проверив по просьбе уполномоченного эти обращения, как правило, констатируют отсутствие в действие борцов с экстремизмом каких-либо нарушений.

Завершая поднятую тему, уполномоченный хотел бы обратить внимание на распространенную практику задержания подозреваемых в «экстремизме» граждан под предлогом совершения ими административных правонарушений, таких как переход улицы в неположенном месте, грубая брань и так далее. Задержания эти обычно проводятся сотрудниками подразделений по борьбе с экстремизмом, что в высшей степени необычно. Главное же в данном случае в том, что, используя административное законодательство, не основанное на состязательном принципе, сотрудники подразделений по борьбе с экстремизмом фактически лишают задержанных граждан возможности отстаивать свои права.

В качестве примера уполномоченный приводит случай в Новороссийске, когда прокуратура обнаружила признаки экстремизма в лозунге «Свободу не дают, свободу берут», использованном на одном из организованных Новороссийским комитетом по правам человека публичных мероприятий.

В мае отчетного года заместитель прокурора Новороссийска вынес руководителю автономной некоммерческой организации (АНО) Новороссийский комитет по правам человека предупреждение о недопустимости экстремистской деятельности. В сентябре того же года уже прокурор Новороссийска обратился в суд с иском о признании вышеназванной организации экстремистской и о ее ликвидации. Фотография плаката с лозунгом «Свободу не дают, свободу берут» была направлена прокуратурой для исследования с позиций права юридических наук, политики и философии двум экспертам — кандидату философских наук и психологу без ученой степени.

Эксперт-философ провел исследование с помощью «логического анализа, философских выводов и категорий, а также исторических свидетельств деятельности ЦРУ США». Эксперт пришел к выводу о том, что исследованный лозунг служит интересам врагов России, которые продолжают выполнять «пресловутый „План Алена Даллеса“ от 18 августа 1948 года». Эксперт-психолог усмотрел в исследованном лозунге «побуждение к активному противостоянию деятельности органов власти». Оба эксперта были едины в том, что «призыв брать свободу» означает приоритет прав личности над государством. Скорее всего, в силу своей не вполне высокой квалификации эксперты никогда не слышали о том, что статья 2 Конституции Российской Федерации провозглашает «человека, его права и свободы высшей ценностью» нашего государства. Эксперт-философ не знал о том, что так называемый «План Даллеса» давно признан фальшивкой всеми мало-мальски серьезными историками».

О ситуации с правозащитниками в российских провинциях

Лукин упоминает награжденных в минувшем году медалью Уполномоченного по правам человека в РФ. Среди награжденных, в списке награжденных, как напоминает Лукин, двое погибших в минувшем году правозащитников — это Наталья Эстемирова (Чечня) и Макшарип Аушев (Ингушетия).

Уполномоченный также выражает недовольство тем, что до сих пор не во всех российских регионах введены посты уполномоченных по правам человека. «В отчетном году уполномоченные по правам человека появились в городе Москве, в Белгородской области, в республике Северная Осетия — Алания, уполномоченные по правам человека имеются теперь в 51 субъекте Российской Федерации,— пишет Лукин.— Еще в 10 субъектах России приняты законы, которые регламентируют деятельность региональных уполномоченных, но сами уполномоченные не назначены. При таких темпах лет через 15 уполномоченные по правам человека будут работать во всех субъектах России.

Прежде всего, обращает на себя внимание финансовая зависимость региональных уполномоченных от региональных властей, чьи нарушения и ошибки они призваны исправлять. Схема финансирования федерального уполномоченного механически перенесена на региональный уровень. Где работает, не важно, просто в силу иного масштаба: одно неосторожное слово уполномоченного — и ему урежут смету. На федеральном уровне такие вещи не проходят, а в некоторых регионах — вполне. В отчетном году выяснилось, что вопреки закону, региональные уполномоченные не защищены от увольнения.

В качестве примера приводится случай с уполномоченным из Санкт-Петербурга, полномочия которого в октябре прекратило заксобрание города, обвинив его в занятиях политикой на том основании, что сразу 9 сотрудников его аппарата выдвинули свои кандидатуры на местных выборах в одном и том же избирательном округе. Между тем, закон запрещает заниматься политикой самому омбудсману (так в тексте — GZT.RU), но никак не сотрудникам его аппарата.

Пострадавший обратился к федеральному уполномоченному за защитой своих прав. Это обращение не могло быть принято уполномоченным к рассмотрению, ибо решения законодательных органов субъектов Российской Федерации не относятся к его компетенции, но осадок от, мягко говоря, отнюдь не бесспорного решения заксобрания Петербурга, конечно, остался. Тем более, что это решение создало крайне опасный прецедент, который может сказаться на эффективности других региональных уполномоченных, побудив их к еще большей оглядке на региональную власть. Остается добавить, что в начале 2010 года Верховный суд РФ принял решение о законности действий отстраненного от должности питерского омбудсмана».

О взаимодействии с Европейским судом по правам человека

Уполномоченный приветствует долгожданную ратификацию в России протокола № 14 Конвенции «О защите прав человека и основных свобод», которая предусматривает реформу Европейского суда по правам человека.

«В настоящее время с нашей стороны это сотрудничество, т.е. сотрудничество с ЕСПЧ, ограничено более или менее своевременной выплатой материальной компенсации, которую Европейский суд своими решениями назначает заявителям из России,— отмечается в докладе.— При этом, однако, Верховный суд пока так и не выработал четкого механизма реализации своих собственных рекомендаций о необходимости учета решений Европейского суда при отправлении правосудия во всех российских судах общей юрисдикции. В результате решения Европейского суда в качестве источника совершенствования российской правоприменительной практики остаются по большому счету невостребованными нашими судебными и иными органами. По данным МИД России, до 40 процентов поступающих в Европейских суд „российских жалоб“ подаются в связи с неисполнением решений российских судов».

О правах военнослужащих и граждан, призванных на военную службу.

«Как известно, директивные документы, положившие начало мерам по приобретению Вооруженными Силами нового облика, недоступны для российской общественности,— отмечает Лукин.— В силу этого судить о содержании процесса можно лишь по косвенным данным, в частности, по поступающим к уполномоченному жалобам граждан. Почти половина всех поступающих к уполномоченным обращений военнослужащих посвящено нарушению их права на получение жилья. На начало отчетного года потребность Минобороны России в постоянном жилье для военнослужащих составляло свыше 90 тысяч квартир. На конец года было реально получено не более одной трети от этого количества.

Далее в докладе приводятся примеры военнослужащих, чьи права на жилье были нарушены жилищными комиссиями. При этом, однако, государство не должно забывать о своих накопленных жилищных обязательствах перед гражданами, уволенными с военной службы в прошлые годы. Упоминается в докладе и нашумевший приказ министра обороны № 400, который предусматривает значительные премии для отличившихся военнослужащих.

В отчетном году указанное денежное вознаграждение получили 34 тысячи офицеров. Размеры вознаграждения были весьма солидны — от 35 тысяч рублей командиру взвода до 150 тысяч рублей командиру авиационной дивизии или атомной подводной лодки. Что, скорее всего, неожиданно для руководство Минобороны России,— это создало почву для произвольных решений и злоупотреблений при отборе кандидатов на получение этого вознаграждения.

В июле 2009 года к уполномоченному с коллективной жалобой обратились офицеры ВЧ 34 605 Северо-Кавказского Военного округа, которых, по их утверждению, командование округа без должных оснований исключило из списков на получение вознаграждения. По обращению уполномоченного главная Военная прокуратура совместно с Военной прокуратурой округа провела проверку по жалобе. Проверка выявила многочисленные нарушения указанного приказа. Командующим округа было внесено представление об устранении нарушений и принятию мер по восстановлению прав заявителей.

Почта уполномоченного и другие доступные ему источники информации свидетельствуют о том, что реализация положений упомянутого выше приказа министра обороны нередко приводит к не вполне здоровой конкуренции между военнослужащими, переносится на взаимоотношения членов их семей. В некоторых воинских коллективах возникла практика распределения денежных вознаграждений для лучших офицеров между всеми офицерами по принципу «общего котла», то есть в сущности по правилам простой «уравниловки». Ряд воинских коллективов не избежал серьезных скандалов.

Отмеченная проблема обсуждалась уполномоченным в ходе беседы с руководством Минобороны в ноябре отчетного года. 17 декабря 2009 был издан приказ министра обороны № 400-А о дополнительных выплатах офицерам, проходящим военную службу в объединениях, соединениях и воинских частях Вооруженных Сил РФ в 2010 году, который должен устранить имеющиеся нарушения. Уже первый год осуществления военной реформы выявил и целый ряд других непростых проблем, связанных, например, с расформированием военно-медицинских учреждений, хозяйственными спорами и конфликтами между военными городками и местными органами власти, выплатой пособий детям военнослужащих, призванных до 1 января 2008 года и другими.

Регулярный контакт уполномоченного с руководством Минобороны России позволяет констатировать, что все эти разнокалиберные проблемы ему хорошо известны и учитываются Министерством при совершенствовании нормативных документов и практических мероприятий военной реформы. В целом, несмотря на указанные недостатки, промежуточные результаты реализации Стратегии социального развития Вооруженных Сил РФ на период до 2020 года (по состоянию на конец отчетного года) могут быть осторожно оценены как позитивные, по крайней мере, с точки зрения обозначившейся динамики.

Резким контрастом на этом фоне выглядит неизменно тяжелое положение с соблюдением прав военнослужащих, проходящих военную службу по призыву. Дело в том, что военнослужащие по призыву крайне редко обращаются к уполномоченному с жалобами. Следует заметить, что отслеживание нарушений в этой сфере, как всегда, сопряжено с немалыми трудностями. В таких случаях о нарушениях прав военнослужащих по призыву уполномоченные чаще всего узнают только от правозащитников, обращающихся к ним за помощью.

По данным военного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ, в отчетном году общее количество потерпевших от неуставных отношений между рядовыми увеличилось на 6,1 процента по сравнению с 2008 годом и составило 1920 человек. Число погибших от неуставных отношений между рядовыми снизилось на 25 процентов и составило 9 человек. От рукоприкладства (должностные преступления) в 2009 году пострадали 1501 человек, что на 5,5 меньше, чем в 2008 году.

Анализируя характер нарушений прав военнослужащих на почве неуставных отношений, уполномоченный обратил внимание на три новых типа нарушений, порожденных изменениями в порядке комплектования Вооруженных Сил. Два из них связаны с нарушением прав военнослужащих контрактной службы, третий — с нарушением прав военнослужащих по призыву, совершаемыми самими «контрактниками». Почта уполномоченного ясно свидетельствует о том, что предпосылкой к возникновению самых разных конфликтных ситуаций зачастую выступает недостаточная проработанность правил подписания и исполнения контракта. Принятая в настоящее время форма контракта не предусматривает указания точной даты окончания военной службы, не содержит четкого изложения ни прав «контрактника» и членов его семьи, ни обязательств, которые берет перед ним Минобороны России.

Нередки также случаи, когда военнослужащим вообще не выдается на руки их собственный (второй) экземпляр контракт, отсутствуют и типовые регламенты служебного времени. Устранить все эти упущения несложно, но сделать это следовало бы незамедлительно. Куда более серьезного переосмысления требует существующая ныне практика подписания контрактов с военнослужащими, проходящими службу по призыву. Дело не столько в том, что с учетом отмеченных пробелов в контракте такая практика чревата разночтениями относительно срока их окончания. Гораздо важнее то, что она создает условия для принуждения к подписанию контракта. Нетрудно понять, что недобросовестный командир имеет массу возможностей «убедить» военнослужащего, проходящего службу по призыву, подписать искомый контракт даже против воли последнего.

В связи с этим уполномоченный считает необходимым полностью запретить подписание контрактов с военнослужащими по призыву до истечения срока их службы. После сокращения сроков службы по призыву и по мере увеличения количества военнослужащих по контракту последние, как более опытные и искушенные в военном деле люди, стали, по сути дела, претендовать на роль «наставников» молодых солдат. Проблема в том, что в нынешней российской армии военнослужащие по контракту все чаще превращаются не в заботливых «дядек», а в жестоких «дедов». Бороться с этим явлением надо начинать немедленно, пока оно не успело укорениться. Инструменты для этого имеются. Это и штрафы, и вычеты из зарплаты «контрактников», дисциплинарная и уголовная ответственность.

По-прежнему остро стоит проблема привлечения военнослужащих к работам, не обусловленным исполнением их служебных обязанностей. При этом не стоит лукавить. Речь идет не о «привлечении», а о принуждении к труду, что прямо запрещено Конституцией РФ».

О правах человека в местах принудительного содержания

В докладе приветствуется недавнее заявление нового директора ФСИН о необходимости реформирования всей уголовно-исполнительной системы.

«Справедливости ради следует признать, что одним из факторов, объективно чреватым нарушением прав осужденных и задержанных, является хроническая переполненность мест лишения свободы. Россия занимает малопочетное 3-е место в мире после США и КНР по количеству лиц, содержащихся в местах лишения свободы. В последние 5 лет „армия“ осужденных и задержанных неуклонно росла, составив на 1 января 2009 года 887,6 человек, что явно превышает возможности государства разместить их в мало-мальски сносных условиях. Еще недавно считалось, что единственным выходом из этого тупика является изменение практики вынесения судебных приговоров, сопряженных с лишением свободы за незначительные преступления. „Сажать“ в России, правда, могли бы меньше. Но изменение судебной практики, вырабатывавшейся десятилетиями, дело не быстрое. В таких условиях более, чем своевременными стали предложения Минюста и ФСИН России постепенно перевести значительную часть осужденных за менее тяжкие преступления в колонии-поселения. Поддерживая эти меры, уполномоченный ожидает, что при должном исполнении они реально приведут к гуманизации системы исполнении наказаний.

Опыт, накопленный уполномоченным в работе с обращениями лиц, лишенных свободы, позволяет, порой, обнаруживать ущемление их прав формально безупречными нормами действующего законодательства. Так, например, часть1 ст. 118 УИК РФ устанавливает запрет на свидания, телефонные переговоры, приобретение продуктов питания, получение посылок, передач и бандеролей в отношении лиц, содержащихся в штрафном изоляторе в качестве меры дисциплинарного наказания.

Ясно, что, вводя такую норму, законодательство стремилось усилить воспитательную эффективность дисциплинарного наказания. Формально все логично. На деле же исполнение указанной нормы, как правило, влечет за собой лишение осужденного права на длительные свидания и после выхода из штрафного изолятора. Объясняется этот парадокс очень просто. Фактически все российские исправительные учреждения испытывают острую нехватку помещений для длительных свиданий осужденных. В силу этого очередность реализации прав осужденных на свидание обычно рассчитывается надолго вперед. Осужденный, пропустивший свою очередь по причине содержания в штрафном изоляторе, неизбежно оказывается в конце этого зачастую бесконечного списка. То есть он не может получить свидания с близкими даже тогда, когда имеет на это полное право.

Между тем, свидание с близкими людьми это не только и, возможно, даже не столько форма поощрения осужденного, сколько одна из важнейших форм его социально-полезных связей. Именно поэтому Правила 60.4 Европейских пенитенциарных правил постулируют недопустимость запрещения контактов осужденного с семьей при любом виде наказания. С учетом всего сказанного уполномоченный считает разумным дополнить упомянутую выше часть 1 ст. 118 УИК РФ положением о том, что дисциплинарное наказание в виде водворения осужденного в штрафной изолятор приостанавливается на время длительного свидания, установленного для него в порядке очередности.

По-прежнему в большом количестве поступают к уполномоченному жалобы в связи с практикуемым в России направлении осужденных для отбывания наказания в чрезвычайно удаленные от места их осуждения или постоянного проживания исправительные учреждения. Как известно, еще совсем недавно статья 73 УИК РФ предусматривала направление осужденных для отбывания наказания в исправительные учреждения по месту их жительства или осуждение, или в ближайшие исправительные учреждения в других субъектах РФ…

Однако в 2007 году в упомянутую статью 73 УИК РФ были внесены изменения, позволяющие направлять осужденных для отбывания наказания в любой субъект РФ. Такая новация ожидаемо привела к тому, что лишение свободы стало в гораздо большей степени мерой карательной, нежели исправительной. Особенно с учетом того, что Федеральная служба исполнения наказаний быстро привыкла пользоваться своим новом правом в ущерб как справедливости, так и экономической целесообразности. Осужденных из города Москвы направляют теперь в Читинскую область,— не без иронии отмечает Лукин. Уполномоченный убежден в том, что настало время исправить допущенную ошибку, восстановив статью 73 УИК в прежней редакции.

Лукин подробно анализирует практику применения нового федерального закона об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания, который вступил в силу 1 сентября 2008 года.

О праве на жизнь, достоинство, свободу, личную неприкосновенность и уважение личной жизни

«Знаковым событием в отчетном году стало вынесение определения Конституционного суда РФ от 19 ноября 13 44-о-р, которым, как принято считать, поставлена точка в вопросе о применении смертной казни в России.

Найдя промежуточное решение вопроса о применении смертной казни по приговору суда, стоит обратить внимание на практику ликвидации членов незаконных вооруженных формирований в ходе боевых столкновений. Понятно, что лица с оружием в руках, оказывающие сопротивление представителям власти, в исключительных обстоятельствах могут подлежать уничтожению. Однако обстоятельства каждой такой ликвидации необходимо подвергать самой тщательной проверке. В противном случае сама ликвидация рискует превратиться в своего рода «внесудебную казнь» человека, вина которого не только не доказана, а попросту отсутствует. Возможность ликвидации вместе с боевиками случайно оказавшихся рядом людей или, что еще тревожнее, законопослушных граждан под видом «боевиков» не исключена. Поэтому процедура проверки должна быть в подобных ситуациях эффективной и непредвзятой.

Проверка обстоятельств ликвидации проводится обычно в рамках уголовного дела, по которому сам ликвидируемый проходит в качестве подозреваемого (обвиняемого). На стадии предварительного следствия это уголовное дело прекращается по не реабилитирующему основанию — в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого). Иными словами, материалы дела не доходят до суда и, таким образом, не подвергаются открытому и гласному исследованию в рамках состязательной судебной процедуры.

В отчетном году к уполномоченному поступила жалоба на действия сотрудников милиции Левашинского РОВД Республики Дагестан. В жалобе сообщалось о том, что гражданин М., прибыв в указанный район для получения свидетельства о рождении дочери, был задержан сотрудниками милиции и доставлен в РОВД. Во второй половине того же дня был из РОВД отпущен, а потом вновь задержан и отправлен в Махачкалу, после чего бесследно исчез. По утверждению жены М. о фактах задержания и отправки в Махачкалу он сообщил ей по мобильному телефону.

Для проверки изложенных обстоятельств уполномоченный обратился за содействием в МВД и прокуратуру республики Дагестан. В поступивших ответах факты задержания М. отрицались со ссылкой на отсутствие записей об этом в книге учета задержанных. О проверке фактов телефонных разговоров М. с женой не упоминалось вообще, зато сообщалось о том, что на следующий день после своего убытия из дома М. был уничтожен в лесном массиве в 3-х километрах от села Кичигамри (по версии прокуратуры) или Канасираги (по версии МВД) при оказании вооруженного сопротивления сотрудникам милиции. По этому факту возбуждено уголовное дело. Когда уполномоченный попытался ознакомиться с материалами дела, ему сообщили, что по делу в отношении М. проводится лишь предварительное расследование.

Хотелось бы быть понятым правильно, уполномоченный не ставит под сомнение необходимость бескомпромиссной борьбы с боевиками. Уничтожение боевиками при попытке оказания вооруженного сопротивления представителям власти — объективная необходимость. Но гибель человека — всегда чрезвычайное происшествие, которое должно быть расследовано в условиях максимальной транспарентности, с обязательным участием защитника, имеющего как доступ ко всем доказательствам, так и возможность их оспорить.

Татьяна Кособокова, Юрий Зайнашев, Анастасия Новикова, «GZT.RU» - 23 февраля 2010 г.

Архив публикаций