27 Февраля 2010

Фемида не видит слепую бабушку

В Москве судят 77-летнюю Александру Звонареву, которая страдает от астмы, ишемической болезни сердца, практически слепа и перенесла в сизо сердечный приступ

Александра Звонарева писем на свободу не пишет. Поэтому письменных свидетельств о своем пребывании в СИЗО-6 (единственное женское СИЗО в Москве, находится в Печатниках) она не оставит. 77-летняя пенсионерка со II группой инвалидности и семью классами образования, претендующая на звание старейшей заключенной России, с трудом расписывается в силу почти полной слепоты. Однако с юристом Магнитским, погибшим от острого панкреатита в СИЗО и так и не ставшим подсудимым, ее роднит одно обстоятельство — масса диагнозов, не предполагающих долгих лет жизни. Тем более жизни в тюрьме.

Неустановленные лица

Пенсионерка Звонарева сидит в камере на 44 человека шестой месяц. Огласку ее делу дала родная внучка Анна Золотарь, которая после многочисленных писем в вышестоящие инстанции отчаялась получить хоть какую-то реакцию и написала в своем ЖЖ о происходящем. А происходящее заключалось в том, что Александру Звонареву задержали в сентябре в Москве, куда она приехала в гости к родственникам, и обвинили в квартирном мошенничестве «с группой неустановленных лиц в особо крупном размере», якобы совершенном ею в 2005 году.

Следствие утверждает, что Звонарева подделала свидетельство о браке с неким Ю. Михеевым и после его смерти получила в наследство квартиру, дачный участок и небольшой денежный вклад в Сбербанке. В обвинительном заключении сказано буквально следующее: «Действуя во исполнение своего преступного умысла, она совместно с неустановленными соучастниками в неустановленном следствием месте и время, изготовила поддельное свидетельство о заключении брака между ней и Михеевым». Что характерно, ни одного сообщника Звонаревой следствие так и не выявило. Потерпевшим по делу, так как у умершего Михеева не было наследников, признано государство, в чью пользу должна была отойти квартира. Ничего не могу поделать с ощущением, что бабушка Звонарева просто оказалась крайней в делах о квартирных мошенничествах. Не исключено, что ее данные где-то действительно фигурировали (а разве так уж сложно профессиональным мошенникам найти способ воспользоваться документами слепой старухи из белгородской деревни?), и оказалось, что проще судить Звонареву, чем искать «группу неустановленных лиц».

Действительно ли Александра Звонарева мошенница, я не знаю. Но следствие этого не знает тоже, очевидных доказательств в деле нет. Однако уже полгода бабушка сидит в сизо. За это время она похудела на 13 кг, пережила сердечный приступ, после которого попала в реанимацию. Она отказалась от тюремных прогулок, так как из-за слепоты не может ходить одна. Круглосуточно находится в камере, где постоянно курят.

Судилище

Официальный ответ, полученный правозащитниками от ФСИН, шансов на изменение меры пресечения Звонаревой не дает. Начальник пресс-службы управления ФСИН по Москве Сергей Цыганков на вопрос о ее самочувствии ответил, что «…документов, подтверждающих инвалидность, она не представила, а медицинскую помощь ей оказывают по первому требованию». А вот заключение тюремного врача, представленное в суд адвокатом Звонаревой, не столь оптимистично. В нем значится, что бабушка страдает от астмы, ишемической болезни сердца, что она практически слепа и перенесла в сизо сердечный приступ. Это официальный документ. Ровно все эти заболевания перечислены в приказе Минздрава и Минюста, утвердивших «Перечень заболеваний, который может быть использован в качестве основания для представления к освобождению от отбывания наказания осужденных к лишению свободы». Вероятно, на суд этот аргумент никакого впечатления не произвел в силу того, что Александра Звонарева не осужденная, а подследственная. По этой логике убийца с астмой на снисхождение по болезни рассчитывать может, а подследственный, очевидность вины которого еще большой вопрос, — нет.

Я была на первом слушании по делу Александры Звонаревой. Стилистика процесса такова, что иллюзий относительно беспристрастности и гуманности не оставляет. Битва адвоката Звонаревой Петра Казакова за изменение меры пресечения его подзащитной пока наталкивается на категорическое сопротивление судьи Фильченковой.

Г-жа Фильченкова, например, решила не приобщать к делу ходатайство Общественной наблюдательной комиссии по осуществлению контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания Москвы. Комиссия, которая побывала в камере Звонаревой, пришла к выводу, что ее длительное там пребывание категорически вредит здоровью.

Г-жа Фильченкова также отклонила ходатайство адвоката о проведении медэкспертизы, так как «экспертиза не связана с прояснением истины по делу». И еще выяснилось, что в деле якобы нет справок о состоянии здоровья Звонаревой, хотя родственники утверждают, что все справки были давно переданы следователю Ульяновой. Адвокат передал судье все справки еще раз.

Впрочем, на судьбу Александры Владимировны это никак не повлияло — судья решила, что «Звонарева А.В. может скрыться от органов следствия и суда, продолжит заниматься преступной деятельностью, окажет давление на свидетелей и потерпевших, а также уничтожит доказательства», поэтому меру пресечения суд решил оставить без изменения.

Пока ждали начала процесса, я спросила Аню Золотарь, внучку Александры Звонаревой, как ее бабушка себя чувствует и на что надеется? «Я виделась с бабушкой несколько раз. У нас разрешены свидания два раза в месяц. Она не понимает, что происходит, и все время плачет. Мы даже толком не разговариваем, потому что я только ее успокаиваю. Ей очень плохо и страшно…»

Эпизоды

На процесс по делу Звонаревой в Хамовническом суде людям с подвижной психикой, а также имеющим престарелых родственников я приходить не рекомендую. Нервы не выдержат.

А те, кто уверен в своих силах, — приходите. И почти наверняка увидите то, что видела я. Как по коридору идет пожилая женщина, опираясь на конвоира и закрываясь рукой от вспышек фотоаппаратов, и просит: «Только не фотографируйте! Не надо!». Аня Золотарь кричит ей: «Бабушка! Это телевидение, тебя покажут и люди помогут». Бабушка плачет, и конвоир растерянно останавливается. А потом красивая молодая женщина с безупречным макияжем и прической — судья Фильченкова — будет все короткое заседание спрашивать: «Звонарева, вы действительно себя плохо чувствуете? Скажите поточнее, я же не могу за вас решить». Александра Владимировна будет трогать через решетку рукой плечо адвоката и все время уточнять: «А что она хочет? Что надо сказать?». Потом ей станет совсем страшно, она сядет на скамейку и возьмется руками за голову. Конвоир побежит за лекарством от давления. Она выпьет таблетку, и заседание продолжится, как бессмысленный фарс.

А когда судья уйдет в совещательную комнату, бабушка повернется к залу и спросит: «Аня, ты здесь, Аня?». Услышав ответ, попросит: «Только с зоны меня заберите, когда помру! Я не выдержу тут» — и опять будет тихо плакать, а Аня говорить ей: «Бабушка, ты потерпи. Мы тебя вытащим отсюда…».

Потом приедет «скорая». Заседание прервут и попросят всех выйти из зала. Я загляну туда спустя пять минут и увижу, как в клетке, на узкой скамейке лежит подследственная Звонарева, а медсестра держит над ней капельницу. И остро пахнет лекарствами…

Заседание в этот день не продолжат. «Скорая» увезет самую старую в России подследственную в больницу.

Наталья Чернова, «Новая газета» - 26 февраля 2010 г.

Архив публикаций