22 Мая 2010

Закон с обратной тягой

Захотят ли депутаты облегчить жизнь ФСБ и усложнить ее гражданам

Милиционер не имеет права говорить о своей работе и отлучаться из кабинета более чем на 4 часа. За отказ от сотрудничества с чекистами можно сесть на 15 суток. Человек, однажды задержанный на протестном митинге, на год лишается права их организовывать. Станет ли усилиями депутатов эта смесь Кафки и Оруэлла российской реальностью? The New Times изучал пакет законопроектов, рассматриваемый сейчас в Госдуме

Накануне майских праздников Госдуме были представлены три законопроекта. Поправки в Закон о собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях предложили Михаил Емельянов из «Справедливой России», Павел Тараканов из ЛДПР и единоросс Сергей Марков. Поправки в Закон о ФСБ и поправки в Кодекс об административных правонарушениях (КоАП) пришли из правительства. Это, кстати, сразу вызвало вопрос: ведь ФСБ напрямую подчиняется президенту России, и, по логике, предлагать изменения формата работы службы должен либо он, либо парламент. По мнению политолога Георгия Сатарова, эту инициативу путинской команды можно рассматривать как изящный плевок премьера в сторону Дмитрия Медведева. Наконец, третий пакет законопроектов — с поправками в Уголовный кодекс и Закон о милиции — внесен президентом.

Кадровый вопрос испортил их

«Вопросы есть к каждому пункту поправок в Закон о милиции, — сказал The New Times депутат Геннадий Гудков. — Проект составлен совершенно безграмотно и по сути не содержит в себе ни одной внятной нормы. Отсутствие на месте службы без уважительных причин более 4 часов — грубое нарушение служебной дисциплины. А кто будет определять — уважительная причина или нет? Начальник? ДСБ (департамент собственной безопасности)? Другое грубое нарушение — появление на работе в состоянии наркотического и токсического опьянения. То есть раньше было можно, а теперь нельзя? Теперь милиционерам можно употреблять наркоту только в нерабочее время? Понятие «служебная информация» не прописано ни в одном законе, но тем не менее сотруднику нельзя ее разглашать. Нельзя публично высказывать оценки и суждения о своем начальстве. Что значит «публично»? Вечером жене на кухне — это публично? А в гостях у сослуживца? У нас и так милиционер не может нормально работать, потому что в любой момент его может подставить и сдать собственное начальство. Если законопроект пройдет, ситуация усугубится. И что самое занятное: от всех этих драконовских мер освобождаются сотрудники МВД, которых назначает президент, то есть вся милицейская верхушка — федеральная и региональная».

Авторы законопроекта весьма странным образом откликнулись на слова многочисленных экспертов о необходимости повышать социальный статус милиционеров. Теперь на сотрудника «может быть возложено исполнение обязанностей по должности, которую он не замещает», при этом он «освобождается от исполнения обязанностей по замещаемой должности, но от замещаемой должности не освобождается». В переводе на русский: один и тот же сотрудник может занимать несколько должностей сразу, получать по ним зарплаты, но реально работать только на одной — от остальных его освобождает закон. Довольно оригинальный путь решения проблем кадрового дефицита и низких зарплат милиционеров. При этом адвокат Вадим Прохоров видит в этом нововведении и другой подтекст: «Уже сегодня, если преступление совершает сотрудник правоохранительных органов и речь заходит о возбуждении уголовного дела, крайнего и так найти почти никогда не удается. А в законопроекте мы видим лихорадочную и не очень умелую попытку сделать так, чтобы была полная взаимозаменяемость должностных лиц. Чтобы не было понятно: где чья ответственность. Норма сформулирована так, что виновного вообще не найдешь. Надеюсь, что не потребуется обращений в Конституционный суд, хотя и он вряд ли разберется в этой абракадабре».

Лучший друг чекиста

Поправки в Закон о ФСБ, которые идут в одном пакете с поправками в Кодекс об административных правонарушениях, наделяют «людей в штатском» широкими полномочиями. Прежде всего чекисты получают право выносить предупреждения за действия, «вызывающие возникновение причин и создающие условия для совершения преступлений». Такое право у них уже было в отношении организаций (правда, это право пока ни разу не применялось), теперь оно может распространиться и на частных лиц. Большинство экспертов считает, что введение этой нормы позволит силовикам стреножить не только журналистов, но, что актуальнее, и интернет-вольнодумцев блогеров. Впрочем, из проекта закона совершенно непонятно, кто и как будет определять, вызывает некое действие причины для совершения преступлений или нет. По мнению Вадима Прохорова, всерьез опасаться этого не стоит. «Такие резиновые нормы, под которые попадает практически все что угодно, на практике слабо работают, — считает адвокат. — Если она не конкретизирована, от нее легко отбиться. А беспредел у нас и без этой нормы существует».

Гораздо более серьезным выглядит предложение ввести административное наказание до 15 суток ареста за отказ выполнять распоряжения и требования сотрудника ФСБ либо препятствование его работе. Как обычный гражданин может понять, что он действием или бездействием помешал работе чекистов, в законе не разъясняется. То есть, по сути, сотрудник ФСБ получает возможность оштрафовать либо посадить человека. В соответствии с законопроектом возможна и такая ситуация: за отказ от сотрудничества с «конторой» человека арестовывают на 15 суток, а когда он освободится, ему делают повторное предложение. Нет? Еще 15 суток. И так до тех пор, пока упрямец не передумает и не станет лучшим другом чекиста.

Отдельного внимания заслуживает изменение принципов работы ФСБ с журналистами. Сейчас, в соответствии с Законом о СМИ, редакция обязана раскрывать свои источники информации только по требованию суда и только когда дело уже рассматривается в процессе. Если же законопроект станет законом, то отказ журналиста выдать источник информации оперативнику с Лубянки может быть квалифицирован как административное правонарушение. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. «Голосовать за поправки в Закон о ФСБ я не буду, — сообщил The New Times депутат от «Единой России» Борис Резник. — У них и так достаточно разных полномочий, чтобы их еще расширять и усугублять. У меня критическое отношение к этому законопроекту. Закон — это система процедур, чтобы все четко можно было проверить, пощупать. Обтекаемые формулировки, которые используются в документе, опасны по своей сути, потому что их можно очень по-разному трактовать. Бывает, что и правительство ошибается».

Ошейник для несогласных

Третий законопроект предусматривает изменения в Закон о митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях. Особо примечательны его авторы: эволюционер Михаил Емельянов, за несколько лет превратившийся из пламенного борца с режимом (он был членом «Яблока») в эсера (просто потому, что не прошел в «Единую Россию»), политолог-единоросс Сергей Марков и Павел Тараканов из ЛДПР, пришедший в Думу из аппарата Рамзана Кадырова и движения «Идущие вместе». Итог умственных усилий этой тройки сейчас рассматривается в комитетах Госдумы и, по мнению главы Комитета по законодательству Госдумы Владимира Плигина (фракция «Единая Россия»), он имеет все шансы стать законом.

Наиболее интересная поправка — запрет подавать заявку на проведение акции людям, которые на день подачи считаются подверг­нутыми административному наказанию по статье 20.2 КоАП («Нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования»). По закону человек считается подвергнутым наказанию в течение года после вынесения решения.

Практически всех оппозиционеров, которых задерживает милиция на Триумфальной площади по 31-м числам, впоследствии осуждают по этой статье. То есть цель законопроекта: сделать так, чтобы никто из лидеров оппозиции не имел права подавать заявки на проведение митинга или демонстрации. «Эта норма направлена против трех человек: меня, Людмилы Алексеевой и Константина Косякина, бессменных заявителей митингов на Триумфальной, — убежден Эдуард Лимонов. — Но это детская игра, ужасная дурь и глупость. Ни к чему она не приведет. Если нас лишат этого права, мы всегда найдем людей, которые будут подавать заявки».

«Жесткая мера, может, и неправильная, — считает единоросс Борис Резник. — Ее будут обсуждать. Гражданского права лишать никого нельзя. Это опять-таки законопроект, в котором нет конкретики, а значит, есть использование законодательных процедур для создания неких эфемерно-туфтовых ограничителей. Мы даем механизмы исполнительной власти, правоохранительным органам. А как они это употребят — трудно проверить».

На сегодня ситуация с этими законопроектами имени Оруэлла-Кафки следующая: все три творения единороссовской мысли прошли согласование в правительстве и Министерстве юстиции, как того требует процедура. Следующий этап — добро от профильных комитетов Госдумы и передача этих законопроектов на Совет Госдумы, который и определит дату их рассмотрения. В традициях нынешних депутатов — принимать скандальные решения под занавес весенней сессии, то есть в июне, дабы в сентябре принимать уже что-нибудь приятное.Что ж, поживем — увидим. Не привыкать.

Новиков Константин, «The New Times» - 17.05.2010

Архив публикаций