16 Ноября 2011

Увы, легенда нижегородского УГРО так и не рассказала, почему народ не любит стражей порядка.

На днях в региональной версии газеты «Московский комсомолец» появилось пространное интервью свеженазначенного начальника одного из районных отделов полиции Нижнего Новгорода, полковника Владимира Урюпина. В этом интервью прозвучали слова, которые я, как человек, которого тоже не на шутку волнует вопрос о том, что сейчас происходит с правоохранительными органами, не могу оставить без комментария.

Карающий меч революции

Как известно, прозвища «карающий меч», которым именует Владимир Урюпин полицию, удостоилась ВЧК, созданная большевиками в декабре 17-го. Ленин назвал ее «разящим орудием против бесчисленных заговоров и покушений на Советскую власть». Означает ли обозначенное интервью то, что полковник нижегородской полиции считает себя продолжателем деятельности данной организации? Интересно, помнит ли господин Урюпин участь соратников «железного Феликса» – всех этих Лацисов, Петерсов, Бокиев, – которую уготовил им И. В. Сталин?..

Я убежден, что это орудие правопорядка, - как показывает российская практика, орудие довольно подслеповатое, - должно быть облачено в ножны... Думаю, что для этой роли ничего лучше гражданского контроля не найти.

Кстати, вспомнилась забавная параллель (хотя, конечно же, обозначенная тема глубоко трагична). Раньше сотрудникам Комитета против пыток часто говорили: «Какие пытки?! Не 37-й год на улице!». Теперь же фактом, что в участке бьют, никого не поразишь. Каждый год суды выносят кипы приговоров по превышению полномочий правоохранителями. Это означает лишь одно: власти признали проблему бездны беззакония в органах внутренних дел.

Закон стаи

«Жить по законам стаи!» - советует господин Урюпин молодым полицейским. Не соглашусь, хотя не сомневаюсь, что так на деле и происходит. За примером далеко ходить не надо. Мой друг рассказывал, что он, придя на службу после Академии МВД, первым делом услышал от старших товарищей следующие слова: «Поскорей забудь всё то, что ты слышал на учебе». Дальше лучше не продолжать…

Тенденция в МВД, и это я могу сказать совершенно точно, такова, что добросовестных сотрудников становится все меньше и меньше. Закон стаи, к сожалению, таков, что нарушать закон, превышать должностные полномочия в МВД позволительно. Взятки – пожалуйста, ведь «рыба гниет с головы», а «500 рублей – это разве взятка». Закон стаи таков: соблюдай ее правила. Криминальные правила, я бы сказал. Соблюдай, чтобы быть успешным, чтобы не потерять место. И я уверен, что пока не будет эффективного надзора за МВД, ситуация не изменится.

Кстати, в Законе «О полиции» я не нашел ссылку на «закон стаи» как норму, которой должен придерживаться российский полицейский. Там указано, что правовую основу деятельности полиции составляют Конституция, нормы международного права, федеральные законы… Упоминания закона стаи я не увидел.

Бьет, значит… задерживает

При ответе на вопрос, как же обращаться с нарушителями закона, Владимир Николаевич церемониться не стал: «Если вы говорите про задержание, то там физическая сила применяется всегда – преступники, которые представляют опасность для общества, в этот момент сопротивляются».

Давайте вспомним, что принятый в марте закон «О полиции» (статьи 18-20, например), четко говорят о причинах и порядке применения физической силы. Так, сотрудник полиции при применении любой силы обязан действовать «с учетом создавшейся обстановки, характера и степени опасности действий лиц, характера и силы оказываемого ими сопротивления». При этом, как указано в Законе, полицейский обязан стремиться к «минимизации ущерба», а любая сила применима только тогда, когда «несиловые способы не обеспечивают выполнения возложенных на полицию обязанностей».

О том же самом твердит и нелюбимый многими полицейскими Страсбургский суд. ЕСПЧ, разумеется, не против применения насилия при задержании. Но: сила должна применяться пропорционально, с учетом контекста ситуации. Проще говоря, если десять омоновцев «месят» хилого подозреваемого, который и убежать-то не в силах, – это не соразмерно. К сожалению, ряд дел, находящихся в производстве Комитета против пыток, свидетельствует о том, что иногда полицейские слишком рьяно воспринимают свое право на применение силы, порой калеча задержанных.

КПП как персональное освобождение от ответственности

Затронул господин Урюпин и деятельность организации, где я работаю, - деятельность Комитета против пыток. По мнению господина полковника, в КПП очень часто обращаются люди, которые «просто хотят уйти от наказания».

Наверняка, такие люди есть. Более того, я убежден, что ни одно поступающее к правозащитникам заявление не может априори считаться достоверным. Действительно, нередко привлекаемые к ответственности лица подают заявления, содержащие заведомо ложные утверждения о применении к ним пыток. В этой ситуации подобная жалоба – инструмент защиты от уголовного преследования. Поэтому определить достоверность сведений, содержащихся в каждой конкретной жалобе, без проверки невозможно.

В этих условиях логичным способом поиска доказательств может быть только официальное расследование, проводимое специальными следственными органами.

Однако, увы, в российских реалиях именно неэффективность такого расследования в подавляющем большинстве случаев и является основным препятствием как на пути установления фактов пыток, так и на пути добросовестного опровержения необоснованных жалоб на их применение. Это и есть, как мне кажется, главный вызов для любой российской правозащитной организации, которая ставит своей целью борьбу с пытками. Противодействие бездействию властей становится главной задачей в процессе наказания виновных, а также профилактики пыток в целом.

Напомним, что с 2000-го года Комитет против пыток провел проверку по более чем 1 400 жалобам о нарушении прав человека, установил более ста фактов применения пыток, добился осуждения по обвинению в совершении уголовных преступлений около 80 должностных лиц (в основном – сотрудников МВД), добился в национальных и международных судах присуждения компенсации жертвам 19 миллионов рублей.

По подавляющему большинству из жалоб в КПП мы не смогли доказать факт незаконного насилия (например, потому что телесные повреждения на тот момент «сошли»). Более того, в ряде случаев мы обосновали лживость слов заявителя (кстати, были случаи, что по запросу прокуратуры мы им направляли собранные материалы для подтверждения недобросовестности жалобщика). С другой стороны, в случае установления факта пыток мы обязуемся довести дело до конца. О результатах по такой категории дел я сказал выше.

Банда с черным поясом

Одну из ситуаций, когда человек обратился в КПП, господин Урюпин комментирует весьма подробно. Это дело жительницы Ленинского района, чье имя мы называть не будем.

Говоря об этом деле, Владимир Николаевич не скупится на эпитеты. Еще бы, ведь он лично допрашивал девушку-нарушителя, будучи начальником криминальной милиции района. «Главарь банды автоугонщиков», «черный пояс карате»…

Так как эта девушка обращалась в КПП и по ее заявлению проводилась тщательная проверка, могу сообщить следующее. Данную особу, опасность которой столь живо рисует господин Урюпин, еще в 9 лет признали олигофреном в степени дебильности. На момент обращения к нам она страдала рядом заболеваний, в том числе – энурезом.

Как хвастается господин полковник, преступницу задержали последней, «когда уже взяли всех остальных членов ее банды». Из материалов дела, отмечу, следует, что «банда» эта состояла из двух несовершеннолетних подростков и нашей заявительницы – девушки чуть постарше, работавшей контролером торгового зала в магазине.

Данная « дикая банда» созналась чуть ли не во всех угонах в районе (вероятно, после определенного прессинга; так, заявительница жаловалась, что ее пытали электрошокером). В 2008 году девушка была оправдана судом аж по 8 эпизодам, получив условный срок за то немногое, что удалось оставить в обвинении. Напомним, что оправдательные приговоры в России – даже не редкость, а скорее исключение, символизирующее неоднозначность возбужденного уголовного дела. Поэтому факт множественного оправдания девушки наводит на определенные мысли...

Кстати, во время расследования дела ее поместили в переполненный изолятор, где она пробыла полтора года.

«Я убил не человека, а бандита»…

И не случайно интервью полковника Урюпина выходит на, пожалуй, самый принципиальный спор вокруг работы наших правоохранителей – на спор Володи Шарапова с Глебом Жегловым. Показательно, что коллеги Владимира Николаевича называют его современным Жегловым. Заметьте, именно Жегловым, даже несмотря на имя начальника отдела полиции. И это, судя по интервью в «МК», симптоматично.

Господин Урюпин обеими руками одобряет методы Жеглова, говоря так: «Опер не ради себя подкинул ему кошелек, а ради людей. Сегодня он вора отпустит, тот еще пятерых обчистит».

Я не беру в расчет популистскую составляющую этих слов (скорее всего, среднестатистический человек, находящийся не в теме, скажет так же). Я также не обращаю внимания на то, что вопрос журналиста, логично последовавший за этим ответом («Сегодня я ударю, потому что он не колется, а завтра – потому что «глухарей» на себя не берет?»), был оставлен Урюпиным без какого-либо осмысленного ответа. Я даже не пытаюсь убедить глубокоуважаемого полковника, что, например, бить связанного человека изначально подло и ужасно неприлично, кем бы этот человек ни был…

Как мне кажется, всё, что нужно при ответе на этот вопрос, закреплено в 5 и 6 статье Закона «О полиции»: полиция осуществляет свою деятельность на основе соблюдения и уважения прав и свобод человека и гражданина, а также в точном соответствии с законом.

Вот он, простой рецепт для уважаемого Владимира Николаевича и его подчиненных. Охраняйте закон. Соблюдайте закон. Закон, согласно которому пытки – это преступление. Даже не по «ихнему», международному, праву. А по нашему, сермяжному, кондовому законодательству.

И дело даже не в том, что конкретный полицейский занимался пытками, нося погоны. А в том, что прежде чем это дело дотащат до суда, прокуратура (сейчас СК РФ) на протяжении нескольких лет его всячески прикрывает. Его начальник прикрывает. Его коллеги прикрывают. Выступают в защиту на суде. И, к сожалению, после «посадки» одного злодея ему на смену придет нисколько не лучше. Полиция работает так, как разрешают ей работать – ни больше, ни меньше.

Подытоживая, еще раз повторю: мы пытаемся заставить власть работать более законно. Мы не против полиции, мы против нарушений прав человека.

Так чьи права нужно соблюдать?

В ответ на вопросы о «пыточных» заявлениях, валом поступающих к правозащитникам, господин Урюпин сокрушается: «У нас вообще много говорят о том, что нужно соблюдать права преступников, а о правах потерпевших забывают».

Я лично считаю невозможным и неуместным разъяснять господину полковнику основы теории прав человека. Напомню лишь, что права человека – это некий щит, защищающий достоинство личности от необоснованных вторжений государства. Иначе говоря, права человека – это сфера сугубо между властью и индивидом. Именно поэтому всякая риторика представителей власти о «правах потерпевших» является популистской, порою явно ошибочной, с помощью которой стражи порядка пытаются оправдать свою вседозволенность.

В этой связи очень жаль, что подобные вещи приходится объяснять не человеку с улицы (что как раз со стороны общественной организации было бы логично, и мы всегда открыты для подобных дискуссий), а никому иному, как полковнику полиции, недавно ставшему высокопоставленным руководителем и только что прошедшему аттестацию.

Объектом нашей защиты являются вовсе не интересы конкретного гражданина, а его неотъемлемые права. Если при этом справедливый суд признает человека преступником, мы не будем против. Удивительно, но большинство россиян продолжает считать, что суд является для подозреваемого каким-то незаслуженным подарком. Однако право на справедливое судебное разбирательство ни в коем случае не бонус, - оно, прежде всего, нужно для того, чтобы вас самих завтра не объявили виновным и не расстреляли, скажем, за педофилию (из-за случайной ошибки, например).

Разумеется, господин Урюпин делает упор на эмоции. Мол, как же преступника не порвать, если он осквернил всё и вся?!.. Тут, Владимир Николаевич, алгоритм прост, он был озвучен выше: задача милиции – защищать закон, и поддаваться на эмоции не стоит. На то и власть вам дана. Не каждому, заметьте, а вам. Избранным.

Ложка экстремизма

В заключение своего интервью новоиспеченный полицейский начальник ошарашивает следующим заявлением: «Была б моя воля, я приказал бы педофилов расстрелять на площади Минина».

Тут к месту вспомнить нормы Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», а главное – практику применения этого закона в России. Небесполезно и привести в пример дело Саввы Терентьева, блоггера из Сыктывкара, которого в 2008 году осудили по 282 статье УК РФ («Возбуждение ненависти, а равно унижение человеческого достоинства») за слова о сожжении «на главной площади ментов».

И тут, и там фигурируют главные площади провинциальных городов… К чему бы это?..

Кстати, нельзя забывать, что в процессе поимки небезызвестного Чикатило по обвинению в его преступлениях было казнено четыре человека. И на следствии все они, напомню, охотно сознавались в содеянном. К чему бы это?..

Но господин Урюпин идет дальше. «Каждому преступнику лопату, и айда их на вредное производство!» - восклицает он.

Мои товарищи, являясь членами Общественной наблюдательной комиссии, неоднократно визитировали 11-ю колонию, расположенную в городе Бор (Нижегородская область). Там, чтобы вы были в курсе, отбывают наказание бывшие сотрудники милиции; несколько из них находятся в этом не столь отдаленном месте не без помощи Комитета против пыток. По логике Владимира Урюпина на качество простыней эти граждане жаловаться также не вправе … Всех на урановые рудники, натурально. Всех.

Антон Рыжов, член Совета Межрегиональной общественной организации «Комитет против пыток»

15 Ноябрь 2011

«Комитет против пыток»

Архив публикаций