16 Ноября 2011

Ошибка следствия станет платной

Казна получила право требовать деньги с правоохранителей, посадивших невиновного

Сенаторы утвердили закон, который заставит следователей и судей расплачиваться за собственные ошибки из своего кармана.

После того как закон вступит в силу, казна получит право взыскивать с правоохранителей деньги, выплаченные государством в качестве компенсации жертвам следственных ошибок.

Как полагают правоведы, теперь необходимо прописать четкие правила, в каких именно случаях казначеи смогут выставлять счет следователю или прокурору, дабы угроза расплаты не висела над добросовестными служителями закона.

Читать текст документа

Людям свойственно ошибаться. Но в этом правиле есть исключения: людям в мантиях и людям в погонах ошибаться категорически запрещено. Их даже с саперами нельзя сравнить, потому что саперы, как правило, рискуют своей жизнью. А правоохранители - чужой. Цена ошибки обвинителя чья-то сломанная судьба.

Например, лет восемь назад один 17-летний парнишка был осужден за убийство родной сестры: ей было 14 лет и она пропала. Трупа не нашли, но это не помешало следователям повесить родную кровь на мальчишку.

Парня признали невменяемым и отправили в спецпсихушку. Три года он провел на "лечении" в компании с признанными безумными садистами, убийцами, маньяками. А потом девочка нашлась: она, как выяснилось, сбежала из дома, чтобы выйти замуж. Молодая кровь порой слишком горяча. Парня, конечно, выпустили, но вряд ли можно говорить, что справедливость восторжествовала. За время лечебной неволи юноша стал инвалидом. Сейчас он живет вместе с матерью на грошовую пенсию. Как живут правоохранители, искалечившие парню жизнь, история умалчивает.

Вполне может статься, что у них все в порядке: карьера, семья, достаток. Скорее всего, они даже гордятся своей судьбой - заслуженные люди, заслуженная жизнь. А если кого и бросили в тюрьму по недосмотру, так за то себя давно простили.

Таких примеров масса. Каждый год казна выплачивает сотни миллионов рублей жертвам ошибок суда и следствия. Это при том, что человеку, попавшему в жернова правоохраны без вины, крайне сложно добиться реабилитации.

Правоохранительная система с трудом признает свои ошибки, делает это вынужденно, когда, скажем, настоящий преступник объявился и от него не отмахнуться. Или жертва "убийства" вдруг нашлась живой.

Можно только гадать, сколько в действительности невиновных людей были осуждены напрасно и уже никогда не вернут свое честное имя. Однако и скрыть абсолютно все ошибки невозможно. Тайное и гадкое, если не всегда, то очень часто становится явным. Когда человека оправдывают, казна ему выплачивает компенсацию. В будущем чиновники минфина смогут обращаться с регрессными исками к тем государственным мужам, кто, совершив ошибку, вверг казну в расходы. Пусть возместит убытки.

Такой порядок прописан в большом пакете антикоррупционных поправок, прошедшем через Госдуму и утвержденном в Совете Федерации. Закон вносит массу новаций, среди них не последнее место занимают регрессные иски. Решение по сути уже принято, однако далеко не все правоведы с восторгом приняли идею бить по карману правоохранителей. Некоторые юристы полагают, что у новации могут быть неприятные побочные эффекты. Например, у нас любят подводить под расплату крайних. А что, если правоохранители предпочтут не связываться с преступником, чтобы не рисковать рублем?

- Давайте подумаем: хотим ли мы, чтобы по заявлениям об изнасилованиях, не инсценированных взятках и других преступлениях, совершенных в условиях неочевидности, следователи отказывали в возбуждении уголовных дел, потому что доказательства когда-нибудь могут быть оценены как недостаточные для вывода о виновности? - задает вопрос доцент кафедры уголовно-процессуального права МГЮА имени О. Е. Кутафина, кандидат юридических наук Анна Паничева.

Согласно закону казна получит право регрессного иска к судье только если его вина будет установлена приговором суда, вступившим в законную силу. Допустим, осудят судью за взятку или вынесение неправосудного решения, ему придется платить и за казенные убытки. Если же просто его решение отменят в вышестоящей инстанции, а подсудимого в итоге оправдают, никаких финансовых последствий для судьи быть не может.

К правоохранителям регрессные иски можно предъявлять и без обвинительных приговоров. Достаточно будет уже того, что компетентное разбирательство выявит их вину. Но здесь есть тонкие моменты: надо разобраться, когда следователь просто не прав, а когда сильно виноват.

- Нужно понять, что прекращение уголовного преследования и оправдание нормальный результат рассмотрения дела, - говорит Анна Паничева. - Если мы ждем справедливых решений - нужно прекратить в каждом случае оправдания искать непрофессионализм, некомпетентность, глупость и тому подобное у правоприменителей.

Как полагают правоведы, следующим шагом после принятия закона должна стать инструкция, детально прописывающая, когда следователь отвечает рублем за свои промахи. Допустим, если служебная проверка выявит вопиющие нарушения: правоохранитель подтасовывал доказательства, закрывал глаза на очевидные факты, откровенно шил дело, тогда он должен платить. Если же поначалу все указывало на подозреваемого, тому предъявили обвинение, но честно разобрались и отпустили, финансовые риски, по мнению правоведов, должна нести казна. Компенсация в данном случае не убытки казны, а человечный поступок государства.

Цена ошибок

По данным Верховного суда России, в прошлом году было реабилитировано более 2600 человек, за первые шесть месяцев текущего года - 1925 человек. Российская казна только за последние полтора года выплатила 450 миллионов рублей в качестве возмещения имущественного ущерба и порядка 620 миллионов рублей моральной компенсации реабилитированным за незаконное уголовное преследование.

Жестких расценок на компенсацию правоохранительных ошибок нет: в каждом случае суд назначает сумму отдельно. Но на практике можно говорить о некоторых закономерностях. За незаконный полугодовой арест могут назначить от 80 до 100 тысяч рублей, незаконное осуждение на лишение свободы от 4 с половиной лет и больше может быть оценено в 1 миллион рублей.

Владислав Куликов, «Российская газета» - 15/11/2011

Архив публикаций