19 Ноября 2011

Изувеченный на следствии заключенный скончался в колонии от рака

«МН» стал известен очередной вопиющий случай гибели заключенного. В валдайской колонии умер от рака 29-летний Марлен Бурчулая. Тяжелые заболевания, говорит адвокат Олег Соловьев, Бурчулая, по его признанию, получил после пыток в ходе следствия. Защита и семья Бурчулая боролись за то, чтобы освободить молодого мужчину по УДО или хотя бы перевести в лечебную зону, чтобы спасти ему жизнь, но не успели.

Смерть Веры Трифоновой и Сергея Магнитского стали символом произвола тюремных властей, где оба погибли то ли по недосмотру врачей, то ли из-за халатности следователей и судей, не желающих выпускать больных из тюрем. Но, к сожалению, как показывает практика, эти случаи не единичны. Как выяснили «МН», месяц назад в валдайской колонии общего режима от рака умер 29-летний Марлен Бурчулая. Находясь в заключении, он перенес две операции по удалению кишечника, из-за чего не мог нормально есть и ходить в туалет. Лекарства зеку привозили родные. Адвокат погибшего Олег Соловьев уверен, что рак его подзащитного начал прогрессировать после того, как тот получил закрытый перелом тазовых костей. До приговора Бурчулая обвинял оперативников в пытках.

Марлена Бурчулая промышлял автомобильными кражами. Его задержали на востоке Москвы 6 июня 2009 года. За ним и его подельниками оперативники следили на парковке рядом с гипермаркетом «Ашан» в районе Белой Дачи. После очередной кражи они задержали, положили на асфальт, заковали в наручники. В ОВД «Вешняки» задержанных обыскали. Украденного при борсеточниках не оказалось, но милиционеры нашли у каждого гашиш и завели дела о хранении наркотиков.

Получить показания Бурчулая следователю не удалось – задержанный, по происхождению грузин, плохо говорил по-русски, не горел желанием сотрудничать со следствием и сознаваться в хранении наркотиков. Тогда, как рассказал «МН» адвокат Бурчулая, его начали избивать: положили на пол и прыгали на него со стола. Для задержанного с миниатюрным телосложением и весом в 40 кг этого оказалось достаточно, чтобы получить закрытый перелом тазовых костей. «Марлен рассказывал, что сначала поднялся и даже смог идти. Опера подвели его к лестнице и столкнули вниз», — вспоминал адвокат бюро Москвы «РЕСПЕКТ» Соловьев.

В изоляторе временного содержания (ИВС) Бурчулая из-за травм отказались принимать, и его отвезли в одну из горбольниц. Молодой человек хотел добиваться возбуждения уголовного дела в отношении оперативников, рассказывал адвокат, но его отпустили под подписку о невыезде, и Бурчулай от своих намерений отказался, стал лечиться.

Пока Бурчулая лежал по больницам, его объявили в федеральный розыск и задержали в декабре 2009 года на Белорусском вокзале, когда тот покупал билеты на поезд. Оперативники и ОВД «Вешняки» приехавшие за ним, посчитали, что борсеточник хочет сбежать, а сам он утверждал, что покупал билеты жене. Милиционеры ему не поверили и отвезли в суд, где получили санкцию на арест Бурчулая.

По словам адвоката Соловьева, его подзащитный решил пойти на сделку со следствием, признаться в хранении наркотиков, чтобы получить минимальный срок и вернуться домой к только что родившей жене. В феврале прошлого года Бурчулая приговорили к трем годам общего режима.

В Валдайскую колонию (ФКУ ИК №4) он прибыл в конце месяца. «На зоне состояние Бурчулая резко ухудшилось. Перелом тазовых костей спровоцировал рак. Его постоянно возили в больницу, но лучше ему не становилось», — рассказывал Соловьев.

Первый раз Бурчулая прооперировали в апреле этого года в больничном санблоке. Врачи вырезали часть прямой кишки и установили колостому (когда часть кишечника выводится на живот и соединяется с мешком-калоприемником). Заключенный тогда уже страдал гнойным перитонитом – из-за разрывов прямой кишки ее содержимое попало в брюшную полость. Кроме того, у него диагностировали гепатит B и C, а также туберкулез. В июне ему провели еще одну операцию по удалению частей кишечника, на этот раз в гражданской больнице. Согласно медицинским документам, имеющимся в распоряжении «МН», рак прогрессировал, опухоль дала метастазы в печень. Бурчулая испытывал сильнейшую боль, не мог стоять на ногах и есть, питался через капельницы с глюкозой. «В колонии никакого лечения ему оказать не могли, я видел их санблок, он барачного типа, очень грязный. Лекарств нет. Все возили родные», — рассказывает Соловьев.

В конце июля заключенный обратился в Валдайский городской суд с ходатайством об условно-досрочном освобождении, но ему отказали. По документам, осужденный несколько раз нарушал режим – не выходил на построения. «Как он мог выйти? С такими болями он и встать не мог!» — возмущался адвокат.

«Бурчулаю за все время ни разу не поставили диагноз, который точно бы подходил под правительственный перечень заболеваний, освобождающий от наказания. Я попросил врачей содействовать переводу Бурчулая в лечебную зону, где собрали бы комиссию. Мне предложили везти его в больницу им. Гааза в Петербурге», — говорит Соловьев. Бурчулая ехать туда отказался, так как в этой клинике заключенные жаловались на отсутствие лечение и медикаментов. Согласно официальной статистике ФСИН, за первые шесть месяцев 2011 года в медучреждении умерло 58 человек.

Позже сама колония обратилась в суд с ходатайством об изменении наказания Бурчулая на не связанное с лишением свободы. В характеристике осужденного указывалось, что не нуждается в дальнейшем отбытии срока для исправления. Ходатайство колонии должны были рассматривать 21 октября, но до суда Бурчулая не дожил.

«МН» направила официальный запрос о трагической истории Бурчулая во ФСИН России. Пресс-служба ведомства пообещала дать ответ в течение нескольких недель.

«Несмотря на весь трагизм – эти истории у нас становятся банальными! – сказал корреспонденту «МН» Лев Пономарев, лидер движения «За права человека». – В истории Бурчулая к тому же и вовсе весь букет: не только смерть от тяжелых болезней на зоне, но еще и пытки в ходе следствия, как он говорил. Тут уместна ссылка на историю юриста ЮКОСа Василия Алексаняна. Если бы его вовремя выпустили, я думаю, он бы может быть жил! Но, несмотря на три – три! – срочных обращения ЕСПЧ к властям России, его не выпускали. Только Алексанян был персонаж известный. А ведь везде у нас в регионах люди мрут в подобных ситуациях как мухи! Десятками! И случаи эти не всегда, конечно, вскрываются и становятся известны. Полно случаев, когда у человека его болезни проходят по списку заболеваний, которые считаются основанием для того, чтобы его выпустить, но его не выпускают! Я не понимаю, кому это выгодно?! ФСИН – но зачем, ведь трупы же у них появляются. Суду? Следствию? Да просто это настоящая репрессивная машина смерти! И я не преувеличиваю. И к ней с какой стороны ни подойти, – ничего нельзя сделать, она как бронебойный механизм какой-то, работает уже по инерции. Например, сама колония боится выпустить заключенного по УДО, боится рекомендовать ему условно-досрочное освобождение, потому что боится, что их обвинят во взятке. И в итоге администрация колонии решает – ну если уж рисковать, то чего ж бесплатно? Тогда уж и правда за взятку… А суды у нас тоже рассуждают стандартно: да чего я его буду выпускать? Да пусть он лучше сдохнет! Предубеждение к заключенным, к обвиняемым – раз человек попался, значит, все, и нечего его, негодяя, жалеть и спасать. В судах – злоба и негуманное отношение к людям. И это такое нынешнее состояние русской души, к сожалению, как бы непатриотично это ни звучало».

Кстати, в минусинской тюрьме развивается похожий сценарий – тяжелобольной заключенный Зураб Зубайраев не может ходить сам, у него в результате побоев и издевательств сломан позвоночник. Зубайраев писал о своих злоключениях жалобы, но его, по его словам, за это только еще больше истязали. «Будешь жаловаться — живым отсюда не выйдешь», - говорили ему сотрудники колонии Волгограда, где он сидел сначала, а потом его перевели в Красноярский край, в более жесткие условия. В сентябре на встречу с правозащитниками его приносили на плечах другие заключенные. Только сейчас Зубайраева носить некому – в камере с ним сидят тоже два инвалида, сами еле ходят. А адвокат не может встретиться со своим клиентом: Зубайраев не может самостоятельно выйти к защитнику, а в камеру защитника не пускают. До конца срока Зубайраеву осталось меньше года, но родственники его боятся, что он не доживет до своего освобождения.

Павел Никулин, Марина Лепина, «Московские новости» - 18/11/2011

Архив публикаций