12 Мая 2013

Анна Щука: Семь суток и другие неприятности

Как обычно мы с Игорем решили поехать на майские праздники к его родителям в Беларусь. В день отъезда мы пошли «Левый Первомай» - демонстрацию, где присутствовали небезызвестные оперативники из ЦПЭ (Центра по противодействию экстремизму), в том числе Алексей Окопный и Леха «Улыбка».

А еще около нас суетился и снимал шествие на камеру их «ученик» - молодой оперативник. Он без стеснения подходил общаться, спрашивал у Игоря, что он будет делать 5 мая, пойдет ли на акцию за узников Болотной. Этот мальчик неоднократно был замечен на митингах, и даже задерживался с нами, но «спалился», когда в ОВД с ним начали здороваться сотрудники. К сожалению, я не помню, как его зовут, он ведь любитель под видом оппозиционера подходить к незнающим людям и провоцировать на опасные беседы.

В тот же день мы сели на автобус до Смоленска, а потом собирались на электрички до Минска, но их отменили, и мы с Игорем и моей подругой поехали автостопом. В Солигорске мы были поздно вечером 2 мая, и уже на следующее утро к нам, как к себе домой, заявился участковый старший лейтенант Холмовский А.В. в сопровождении еще двух милиционеров. Зачем они ему, я не знаю - мы спокойно сели к нему в машину и поехали в военкомат, а двое сопровождающих укатили к себе в РОВД. Холмовский при этом тонко намекнул, что нас «сдали» российские спецслужбы. Игоря привели к начальнику отдела призыва подполковнику Дуброве А.В. «При виде тебя, - сказал военком, - скупая мужская слеза скатилась по моей небритой щеке!»

В солигорском военкомате Игорю дали направления на анализы в поликлинику и повестку на один из ближайших дней, и мы спокойно ушли домой.

Однако в тот день, когда пора было идти к 11.00 в военкомат, а до этого сдать кровь в поликлинике, к нам снова пришел Холмовский А.В. и увел Игоря, как он сказал, на психоневрологическую экспертизу, после которой его повезли в военкомат, а потом в солигорское РОВД. Оттуда Игорь позвонил и сообщил, что на него составляют административное дело (ст.17.1 КоАП РБ – мелкое хулиганство ст. 25.1 п.3 – уклонение от призыва) и собираются сажать на сутки, попросил закинуть ему воды и сигарет. Мы с товарищами направились в суд через черный вход.

Игоря обвинили в том, что он, якобы, ругался матом у военкомата. Во-первых, в военкомате сейчас весенний призыв, и вряд ли все эти юноши призывного возраста следят за своими выражениями, а во-вторых, Игорю незачем и не на кого было материться, да и так называемые свидетели плохо подготовились. Заседание делилось на три части, но на первую, когда свидетельствовал военком, мы не попали. Во второй части допрашивали работницу «секретной службы военкомата», полуслепую тетку с деревенским выговором, которая сначала не была уверена, что видела и слышала именно Игоря в темном коридоре, но внезапно вспомнила все после наводящих вопросов судьи Самуйлика С.Н.

Она сказала, что Игорь сматерился в коридоре военкомата. Также ее попросили узнать милиционера, который был с Игорем (Холмовского), но она и этого не смогла, хотя он один присутствовал в зале. Она окинула взглядом нас с друзьями и посетовала, что мы переоделись и вычислить его среди нас невозможно.

Дальше был техник, старый дед в рабочей одежде. Он показал, что слышал мат от Игоря, когда выходил курить на крыльцо, то есть совсем в другом месте. Еще сказал, что матерился и милиционер, но потом взял свои слова назад. Они бы хоть между собой сперва договорились, горе-свидетели!

А когда судья удалился «выносить решение», которое конечно уже было продиктовано сверху, старший лейтенант Холмовский в ответ на вопросы наших друзей, почему за такую ерунду Игорю не могут выписать штраф, честно признался, что это дело гораздо более высшего порядка, заказное. Судья вернулся, зачитал приговор – семь суток! Это стало неожиданностью даже для нас, мы думали пять. Пропадает дорогой билет на поезд «Солигорск-Москва», Игорь пропустит неделю работы. А еще в понедельник, 13 мая, ему снова назначено в военкомат, а с суток он выйдет только вечером 15 мая. Хотя понятно, интересы нашего ЦПЭ и белорусского КГБ куда важнее службы в армии. Я опасаюсь, что возможно они используют обычную тактику – придумать и задержать человека по мелочи, пока они шьют что-то более серьезное. Продлевать такой арест можно бесконечно – вышел на ступени спецприемника – снова забирают за мат, солигорские друзья говорят, что такое неоднократно бывало. Также они рассказали про Холмовского А.В. много нехорошего, а еще он мне наврал, что можно передать книги.

Дальше – больше. Оказалось, что в местный спецприемник невозможно вообще ничего передать! Я звонила в дежурную часть, и мне даже отказались говорить, в какой камере находится Игорь. В праздники нельзя ничего, в будни вроде бы можно белье и зубную щетку, буду пробовать.

Беларусь в этом плане хуже России, здесь с людьми обходятся кое-как, нет у них гражданского общества. И ни одной черной тюрьмы, а в спецприемнике людей держат в камере безвылазно – ни помыться, ни на прогулку, еду передают через окошко.

Зато один мой знакомый белорус несколько лет назад вступил в стычку с сотрудниками милиции, изрядно их покалечил, одному разбил нос, и отсидел за это всего полгода! А нашим узникам Манежки надавали большие срока на пустом месте… Вот и поди пойми.

Анна Щука, «Эхо Москвы» - 10 мая 2013 г.

Архив публикаций