27 Ноября 2013

Анна Каретникова, ОНК по Москве. «Давайте наблюдать и содействовать»

Продолжение для общественных наблюдателей. ОНК. И как мы с Антоном Цветковым обучались. Или обучали

Вообще я хотела тут, в Интернете, многое рассказать о том, как надо работать наблюдателю, и что ему помогает. А также - что наблюдатель делает, и чего он не делает. Но потом я подумала: кому надо (а я вижу таких людей) - тот меня спросит сам. Приватно. Слишком оно уж публичное место - Интернет. Поэтому самые простые вещи.

Наблюдатель не берет за свою деятельность деньги. Это - во-первых, закон, во-вторых, если он так поступает, то об этом быстро узнаёт вся страна. Ну, просто так получается. Заключенные, родственники, сотрудники - тут всё очень прозрачно получается. Информация распространяется быстро. Лучше этого не делать. Этих злосчастных заключенных и их близких и так обирают, кому не лень, на протяжении процесса. Давайте будем воздерживаться.

Общественный наблюдатель корректен с заключенными. Ну, об этом уже вчера шла речь. Антону Цветкову, как я поняла, очень понравилась моя идея. Если мы хотим, чтоб сотрудники ФСИН соблюдали закон и называли заключенных на "вы", то мы и сами должны так поступать. Не надо говорить: давай, парень, тащи сюда живей свою бумажку, шевелись, у меня мало времени. Это перекликается с тем, как если мне сотрудник говорит: ты давай с ними пожестче, они вот такого не понимают, - но я пришла содействовать заключенным, это с сотрудниками можно жестко, если что-то вот такое, а с заключенными - смысл? Хамить только себе не надо позволять, ни сотрудникам, ни заключенным. Но за мою практику такое случалось редко. Хм, был случай, когда офицер с заключенным ругались: называй меня на "вы", а в ответ - нет, это ты давай первым называй меня на "вы, я с тобой на "ты" не переходил!" И все на меня смотрят, типа правы, ну, я улыбаюсь. Казалось бы, пустяк, но важный. Но мне вот говорят: а если мы решим с заключенным вместе, что мы друг к другу на "ты" обращаемся? Это и доверие большее вызывает... Ну, если верите моему опыту - нет, не вызывает. Воспринимается иначе. А именно: вы тоже, как и сотрудники, называете заключенного на "ты". То есть вы с той стороны. А вы должны быть нейтральны, более того - ориентированы на заключенного.

И сразу о корректном отношении к сотрудникам. Вы с сотрудниками друг друга называйте, как вам удобней. Но только вежливо. И не устраивайте братание в камерах. У вас разные функции. Равно как в камерах не надо начинать выяснять отношения и всякие острые вопросы. Всегда можно выйти за дверь и там поговорить. Но если вы в "Лефортово" - ругайтесь в камере с сотрудниками, вас будут голосом брать. Вообще если вы видите очевидное воспрепятствование деятельности наблюдателей, например, вам мешают опрос вести или документы не предоставляют - сопротивляйтесь. В смысле - вербально, разумеется. Потом - жалобы пишите, акты составляйте. Вы имеете право вести опрос настолько долго, чтоб понять проблему и оказать содействие заключенному. Кстати, уважаемые сотрудники. К слову пришлось. Не надо мне говорить: зачем вы проверяете матрасы, если матрасы плохие - заключенные сами скажут. Извините. Я - общественный наблюдатель. Мне никто ничего не должен говорить. И в данный момент я наблюдаю негодный матрас. Или грибок на потолке. Или текущий унитаз. Или неисправное радио. Или разбитое окно. Я сама способна оценить масштаб катастрофы. Мне подсказки в данном случае не нужны.

Возвращаемся к корректности с сотрудниками, уважаемые наблюдатели. Если вы представляете своим коллегам старшего офицера, который старше вас еще и по возрасту, представляйте его, пожалуйста, по имени и отчеству. Это - нормальная форма вежливости, признак хорошего воспитания. Не буду сейчас углубляться в эту тему, вы все тут очень круты, вы начальники всем и всему, но мне было неприятно. Я очень благодарна изоляторам, предоставившим нам площадку для обучения, всё было очень конструктивно. Допустим даже, что обучаться надо было непременно в выходные, поскольку ОНК - добровольческая деятельность, и в будни многие работают, ну и к тому же это - разовая акция. Наплевать даже, что у других людей были на выходные какие-то свои планы, дачи, дети, а их на работу дернули, никто не жалуется, я это подчеркиваю. Но в чем необходимость сидеть в кабинете начальника и часами учиться там заполнять акт проверки учреждения? (Акт, кстати, почему-то для проверки ИВС, для СИЗО не подходит вообще, но говорят, что он будет общим для всех учреждений, от отдела до СИЗО. Я не поняла, почему не сделать разные. Но это - отдельный разговор). Мы не можем научиться заполнять акт на какой-то другой площадке? По-моему, так было бы лучше.

ОК, камеры посмотреть мы на другой площадке не можем. Камеры у нас в СИЗО, ходим долго, это нужно, тут у меня никаких возражений нет. Отправляться потом на ужин в столовую в начале восьмого и сидеть там потом до упора считаю неправильным. Захотелось поесть во время проверки - идите поешьте, никому не мешая, извините, я иногда так делаю в разных местах, хоть стараюсь не злоупотреблять. Вообще я обычно не защищаю права сотрудников, это не мое дело, я защищаю законные права заключенных, но мне хотелось бы, чтоб все по мере возможностей относились друг к другу по-человечески и, повторюсь, с уважением.

Не, если вдруг в изоляторе какая-то острая ситуация, требующая оперативного вмешательства, нужна почему-то экстренная проверка - вообще нет вопросов. Наблюдатели, езжайте туда, разбирайтесь, обходите, выясняйте. Хоть в выходные, хоть по истечении рабочего дня, в удобное для вас время. Закон не запрещает нам работать в выходные и по истечении рабочего дня. Если надо - то надо, поясняйте, что это - ваше право, ограничений нет. Нет острой ситуации, нет необходимости - ну, решайте сами, как поступите. В отдел, кстати, люблю приехать ночью. Но это - мои личные приколы. Там привидения. :)

Еще одна вещь. Вы заметили, я надеюсь на плодотворное сотрудничество, поэтому я имен тут не называю? Мало ли, кто какую ошибку допустил. Я их допускаю кучами. Но нельзя во имя удовлетворения каких-то своих личных интересов, обид или амбиций пользоваться свободным доступом к заключенному. Это исключено категорически. Что это значит - выведите-ка этого человека на следственные, сейчас-то мы и узнаем, что он говорил такому-то?

Это переходит границы. У этого человека уже были сегодня наблюдатели. Соблюдение каких его прав необходимо было таким странным образом проверить повторно? Я прошу избегать подобных вещей. Они за рамками и контроля, и содействия. Давайте соблюдать закон и мандат.

Общественные наблюдатели, давайте не разбегаться в камере из-под видеорегистратора. Я уже просила об этом, заранее. Но напрасно. Я общаюсь с заключенным - вы, все 15 человек, извините, взяли и из камеры ушли, соскучившись. А в камере должно быть два человека. Мне надо, чтоб потом про меня сказали, что я ему депеши передаю? А вам надо, чтоб про вас сказали такое? Тогда попросите напарника, чтоб он никуда не уходил. Неправильно вы мне говорите: у вас конфиденциальный разговор, мы не хотим вас смущать. Пришли вдвоем - вдвоем и уходите. Хоть в стороне, но стойте. Это и закон, и относительная безопасность. Регистратор - не панацея. Он не у вас в руках.

Телефоны. Не, это круто, ходить в СИЗО с телефонами. Мы теперь все так будем ходить? Есть нормативная база. Так не делают, если я верно понимаю. Понты - понтами, целесообразность - целесообразностью. Да, есть целесообразность. Была ж тут история, когда моей коллеге в СИЗО глубоким вечером просто не давали позвонить. И восьмерка в город вдруг неожиданно почему-то отказала... Да ну? всегда работала... Извините, я это расцениваю как давление в острой ситуации. Мы так это восприняли. Мы такие сделали выводы. То есть я не против быть с телефоном. Совсем не против, но вносите тогда изменения в нормативную базу. Я ж процитировала регионального члена ОНК, который написал навроде - если твой хороший знакомый сотрудник ФСИН говорит: да не сдавай ты этот телефон, пошли скорей на проверку в моё чудесное учреждение, - то правильный ответ какой? Правильный ответ такой: нет, спасибо, я не настолько богат, чтоб остаться без телефона и с административным штрафом наедине.

И вот начальник учреждения говорит: а это очень правильно он сказал. Вот очень правильно.

В общем, правила одни для всех. Давайте так. А вот за средства фиксации тоже можно и нужно бороться. За фото.

Общественные наблюдатели, не думайте, что я тут хочу обидеть сотрудников ФСИН недоверием. Просто у вас свои задачи, а у сотрудников - свои. Они совпадают, быть может, в главном, но они не совпадают в частностях. Вы проверяете. Их - проверяют. Вас не то, чтобы пытаются обмануть, просто если вы не спросите, то вам и не ответят. Если в руки берут некий документ и говорят: вот, тут стоит необходимая подпись, - то вы не говорите "вот и отлично!" (как, к сожалению, часто делаю я от нелюбви не доверять людям). Вы говорите: дайте, пожалуйста, посмотреть. И смотрите. Не буду углубляться в эту тему.

Просто если вот так не посмотреть, то так и будем посещать трехместные камеры не скажу в каком месте, не подозревая, что вообще-то есть камеры побольше. Или ходить три раза подряд по камерам БСов, не подозревая, что это именно они. Участвуя в программе "своих не бросаем". Как вы их не бросаете-то, если вы их после пятнадцатиминутного общения не узнаете? Администрация не сказала? А вам никто ничего специально говорить не будет. Скорей наоборот. Просто опыт нужен и умение с людьми общаться. И тогда всё будет предельно понятно. И в какую камеру пойти, и что там посмотреть. Вы просто не интересовались. А я - знаю.

Вот в продолжение темы. Если на какой-то камере висит красивая табличка "некурящая камера", - что делаете вы? Вы говорите: о, как классно, удалось кому-то сделать наконец эти чертовы некурящие камеры по закону, надо всем написать благодарность. Что делаю я? Там кормушка открыта, мне несложно нагнуться посмотреть. Что я там вижу? Вольготно смолящего прямо лежа на шконке заключенного. Я вам это показала. Убеждайтесь во всём сами. Пока вы в чем-то самостоятельно не убедились, - всё не так, как вы думаете.

Но дальше опять шок. Что мне на это говорит общественный наблюдатель? А он мне говорит: а надо просто как следует наказывать людей, которые позволяют себе курить в камерах, на которых висит табличка "некурящая камера". Я повторяю, это общественный наблюдатель говорит. Который содействовать должен. То есть сидишь ты куришь в камере, как обычно, ни о чем дурном не думая, тут приходят люди, вешают тебе табличку на дверь снаружи, о чем ты не подозреваешь. Потом приходят такие наблюдатели и требуют водворить тебя в карцер. Вам это нормальным кажется? Извините. Мне - нет. Нас не за этим послали в СИЗО. А за тем, чтоб появились некурящие камеры. Я сама курю. Но вот со мной девочки сидят в кабинете, у которых от запаха табака рвота начинается. Реально. Может, это они сами себя так накрутили, но не суть. Есть проблема. Очень сложная, я знаю. Но как-то надо к ней подступаться. Хоть начинать.

Кстати, этажом выше мы-таки нашли реально некурящую камеру, вы не поверите. Там табличка не висит. А что ее не перевесить? Это вообще интересно кому-нибудь? По-моему, вряд ли.

В продолжение темы о том, что содействовать - это содействовать. Это наблюдатель мне говорит: не, а что это им улучшать качество питания, это не детский сад и не профилакторий, почему это у них должна быть нормальная еда? все в стране плохо кушают. А другой наблюдатель поддакивает: главное - калорийная. Извините, второй наблюдатель, я калорийность могу комбжиром поднять. Я его нажралась в свое время. Вообще все сборы всегда не ела. Он несъедобный. Первый наблюдатель, извините, а почему людей надо кормить несъедобным? У вас что написано в мандате? Это вы так содействуете? Вы забыли? У нас в СИЗО сидят в основном не осужденные. Подозреваемые, обвиняемые и подсудимые. Почему их надо кормить несъедобным? Их даже суд не осудил к наказанию супом из кильки в томате. Кто ест суп из кильки в томате? Вы едите? Такого не бывает. Килька в томате не для этого.

Про еду вообще сейчас говорить не буду, хоть ощущения по разным СИЗО - разные. Не хочу вдруг взять и наехать на кого-то одного, проблема - системная. Много вопросов. Вдруг тут в одном СИЗО увидели - вроде, ничего. Но, возможно, это парадная еда к нашему приезду, не исключаю. Пока со мной ченть не случилось, я буду пытаться понять про эту еду, можно ли ее как-то улучшить. Вообще про всю систему организации питания в СИЗО. До понимания - помолчу, не буду позориться.

Хлеб. Для меня загадка, почему при одних, вроде, нормативах, во всех пекарнях СИЗО хлеб почему-то разный. Это вот как получается? Один черный, другой белый, третий серый... Да, и только не надо мне говорить, что в столовой хлеб тот же, что и в камерах. Я не сошла еще с ума, к сожалению. Один соленый, а другой - несоленый. Но это я тоже отдельно буду осмыслять.

Уважаемые сотрудники, если вы позволили купить в камеру чайник, это не значит, что надо отобрать кипятильники. Большая камера, три розетки, куда вы кипятильник унесли? Он есть в перечне. Там, может, чайника нет, а кипятильник там есть. Что вы спрашиваете: вам чайник или кипятильник? Вам все камеры отвечают: и то, и другое. Верните им кипятильники, это закон. 12 человек, они хотят молоко для каши подогреть. Что это за проблема? Круто было запретить пароварки... ну верните, пожалуйста, кипятильники, это закон.

Слушайте, наблюдатели... предлагаю воздерживаться от политики и идеологии. И вот таких вещей. Не, это не абсолютный запрет. Спросили вас о чем-то заключенные, спросили сотрудники - выражайте, разумеется, свою точку зрения. Никто вам не запретит. Но не надо стоять на территории и по собственной инициативе взахлеб во весь голос рассказывать, что вы за смертную казнь. Какой цели вы добиваетесь? Кому адресуетесь? С кем хотите вступить в дебаты? Я, повторюсь, предлагаю воздерживаться. Всему своё место. Ну, посмотрят на вас странно. Зачем?

Еще об одном коллеге по ОНК. Странные вещи слышала от вас. Это что за текст: о чем вы разговаривали с заключенным? Если бы начальник СИЗО слышал - он бы поседел (он вообще рядом со мной стоял). Почему вы разговаривали про сумку с гашишем? Уважаемый коллега. Вы в это время разговаривали с неким гражданином по 159-й статье, который зампрефекта. 30 минут вы посвятили разговору не по условиям содержания, а по обстоятельствам уголовного дела. Я аж соскучилась за это время. Про сумку с гашишем разговаривать нельзя, а про сантиметры асфальтового покрытия - можно? Мы тут все поседеем, верно, от таких разговоров? Я - профессиональный юрист, специалист по уголовному праву. Моим мандатом предусмотрено содействие заключенным. Я работаю в правозащитном центре. Этот человек рассказывал мне о пытках, которым его подвергли сотрудники ФСКН, а выдавал его им Войковский ИВС, и будет интересно, если я расскажу, на какой стадии он признался. Это не имеет отношения к защите прав и содействию? Правда? Я думаю, лучше больше не делать друг другу подобных замечаний. Давайте просто контролировать соблюдение прав и оказывать содействие. Пытки в системе правоохранительных органов нас касаются непосредственно.

И вот теперь важное. Об Антоне Цветкове. Я указала Антону на некоторые проблемы, которые сейчас есть в изоляторах. И другие люди немножечко указали. И Антон сказал, что он решит все эти проблемы. Что он добьется, чтоб под матрасы разрешили класть пенки (очень большая проблема с кроватями и матрасами, спать невозможно). Антон решит. Антон Цветков сказал, что во всех камерах будут телевизоры. Это очень просто: родственники и друзья заключенных будут передавать эти телевизоры (и холодильники) юрлицам, трем-четырем, а те - изоляторам. А рекламировать это мероприятие будет сайт ОНК. И будет всем счастье. Хоть я не уверена, тут недалеко до коммерции. А еще Антон Цветков обратится во все следственные органы и в суды тоже обратится и скажет им: хорош брать людей под стражу! Злостный перелимит нарушает их права. И тут же всё волшебно изменится. Перелимит исчезнет. Мы этого добьемся. И все кивают головой. Восторженно. Понимающе.

Стоп, не все. Мы стоим тут задумчиво, самые неожиданные люди, не надо знать нас, и просто друг друга спрашиваем: Цветков, что ли, первый, кому это всё в голову пришло? Не было раньше попыток? Он тут в первый раз, а мы - давно. И он решит все проблемы? Пусть. Пусть попробует. Просто некоторые проблемы не могут, к сожалению, быть решены, покуда к их наличию имеются соответствующие разнообразные предпосылки. Тут очень много надо поменять, чтоб они решились. Тут вообще надо не систему, а страну поменять. Но это мы, скептики, так думаем. У нас - отрицательный опыт. А вдруг Антон Цветков - друг Путина? А вдруг он - вообще рука Всевышнего? Иногда так случается.

Антон, вы член ОНК с довольно давнего года. Если вас так беспокоят интересы заключенных, о которых вы узнали позавчера, - почему не занимались этим раньше? Почему плюнули на права заключенных на это время? Кто вам мешал и что вам мешало? Отсутствие поста председателя? Довольно своеобразный подход. Я вот не была председателем, а вопросы как-то решала... по мере скромных сил. А вы - почему нет?

Но. Если Антон Цветков сделает то, что обещает. Даже хотя бы часть. Даже хотя бы начнет. Я буду ему всячески способствовать. И содействовать. Я, человек команды Борщева. Я смотрела, кто как голосовал, теперь я буду смотреть, кто как работать будет. И для меня это не менее важно. Верю я в обещания Антона Цветкова? А это неважно. Давайте дадим человеку возможность проявиться. Мы должны это сделать. Слова сказаны. Теперь - дела. Я их очень жду. А со мной - многие неожиданные люди. И все заключенные.

По-хорошему, я человек команды ничьей. Я человек контроля за правами и содействия интересам заключенных. Всё, что идет в пользу вышеперечисленному - да. Вопреки - нет. Это мандат. У меня нет никаких других интересов. Это так.

Всё, это очень длинный пост, я от него устала. Если кому-то нужна конкретика - велкам, моя почта и телефон. Никому отказывать в консультациях и советах я не буду. И охотно приму всё это сама. Давайте наблюдать и содействовать. Как-то сообща. Я в нас верю. Да поможет нам Бог и народ.

Блог Анны Каретниковой

Архив публикаций