7 Сентября 2013

«Приморские партизаны» против ментовской конопли?

О применении пыток заявляли все шестеро «приморских партизан», оказавшихся на скамье подсудимых.

Как они утверждают, объективной проверки по их заявлениям никто не провел.

Суд не интересует, что потерпевший мент влез в следствие?

В одном из судебных заседаний Владимир Иллютиков рассказал о том, что при проведении допросов после задержания к нему применяли физическое насилие.

– Мне надевали на голову целофановый пакет и, перекрыв поступление воздуха, лишали возможности дышать, – сказал Владимир Иллютиков, – меня ставили на растяжку, заставляя длительное время стоять на шпагате, отчего я испытывал невыносимую боль в ногах. Я дал показания, не соответствующие действительности. Я понимал, что если я сообщу обо всем адвокату, то сотрудники продолжат пытки и мучения начнутся снова. В допросах принимал участие С.В. Шашков. Один из сотрудников, который сейчас находится в ФКУ, также применял ко мне пытки, и я могу опознать его.

– Вы знали на тот момент, что С.В. Шашков является потерпевшим по данному уголовному делу? – спросила адвокат Нелли Рассказова.

– Я знал, что данный сотрудник был ранен в ногу.

– Было ли вам известно с 11 июня по 1 августа, что вы являетесь потерпевшим по делу? – адресовала свой вопрос адвокат Нелли Рассказова потерпевшему оперуполномоченному С.В. Шашкову. – Было ли вам известно, что, являясь потерпевшим, вы не могли участвовать в оперативно-розыскных мероприятиях, которые велись по данному уголовному делу? В том числе, вы не могли участвовать в допросах кого-либо из подозреваемых или задержанных?

– Если бы мне было не положено, то я бы с ним не общался, – невозмутимо ответил С.В. Шашков. – Я просто разговаривал с Иллютиковым два раза. В кабинете присутствовал другой человек....

В свое оправдание С.В. Шашков более ничего не успел сказать. Судья прервал его рассказ, сказав, что снимает вопрос, и диалог прервался, что, кстати, очень странно, чуть ли не на полуслове.

Адвокат Нелли Рассказова настаивала на том, чтобы потерпевший вспомнил дату, когда он беседовал с В. Иллютиковым.

– Я утверждаю, что вы присутствовали – возражала она, – потому что я вас там видела.

– Для чего это выяснять? – последовал вопрос судьи Д.И. Грищенко.

– Во-первых, общение потерпевшего, который является сотрудником милиции, с подозреваемым и с обвиняемым запрещено законом, – продолжила Нелли Рассказова, адвокат Алексея Никитина. – Что будет в дальнейшем в нашем судебном процессе, если уже сейчас заметно ваше открытое отношение к данному оперативному сотруднику?

Вы говорите, зачем мы его якобы ругаем, а у меня имеются официальные ответы, которые опровергают все то, что говорит данный оперативный сотрудник. Этот человек стоит перед нами и дает, считаем, ложные показания, что он, являясь потерпевшим на момент 11 ноября, не знал, что нельзя общаться с подозреваемыми по уголовному делу. Но ведь это общепринятые правила. А вы говорите, зачем я задаю данный вопрос.

– У нас предмет судебного разбирательства другой. Мы не говорим, нарушил ли закон С.В. Шашков, – упорствовал судья. – У нас не процесс в отношении Шашкова. А если вас что-то не устраивает в действиях председательствующего судьи, то вы можете заявить отвод, и мы его рассмотрим.

– Согласно Постановлению Пленума Верховного суда РФ от 2009 года, – возразила адвокат Нелли Рассказова, – нарушения в ходе предварительного следствия рассматриваются одновременно с основными обстоятельствами уголовного дела. Защитник может жаловаться отдельно в порядке статьи 125 УПК РФ, однако у него есть право задавать вопросы, касающиеся предварительного следствия и непосредственно обстоятельств уголовного дела.

У нас стоит вопрос об исключении явки с повинной Алексея Никитина. Потому я задаю вопрос, например, мог ли С.В. Шашков, являясь потерпевшим, осуществлять сопровождение задержанного Алексея Никитина?

После его сопровождения на явке с повинной А. Никитина появились следы крови. И сторона защиты хочет выяснить, на каком основании данное должностное лицо сопровождало моего подзащитного Алексея Никитина.

Во-вторых, я видела потерпевшего потом в городе Арсеньеве, когда явка с повинной уже была написана, все допросы и воспроизведение показаний на месте были проведены. Как мне стало известно позже со слов А. Никитина, Шашков хотел заставить его переписать явку с повинной на чистых листах бумаги.

Данный потерпевший оперативный сотрудник, со слов моего подзащитного, пытал его разными методами. И поэтому мы хотим выяснить, что на момент 13 сентября 2010 года оперативный сотрудник Шашков делал в Арсеньеве? Я полагаю, что безнаказанность противоправных действий в отношении подозреваемых и обвиняемых со стороны оперативных сотрудников приводит к плачевному итогу.

– Суд не является органом уголовного преследования, – вновь упорствовал судья Грищенко. – По вопросу отбирания явки с повинной проводилась проверка.

(О том, каким образом проводят проверки по поводу жалоб на пытки в полиции, в «АВ» писали неоднократно. По моему мнению, проверку можно назвать «бесполезной возней» и «фикцией» – прим. авт.).

– То, что они говорят, что кого-то там били, – сказал С.В. Шашков, – то просто отовсюду получалась информация.

– В законе нет прямого запрета по поводу способов ее получения.

– Свидетель не ответил на мой вопрос, – возмутилась адвокат Нелли Рассказова. – Он, как в первом классе, говорит, что явка с повинной – понятное дело, но вы сами тоже не ангелы. И еще считает, что в законе должно быть прямо написано, что бить нельзя, это уж извините (в законе написано о запрещенных методах следствия и недопустимых доказательства, а в Конституции указано, что никто не может быть подвергнут нечеловеческому обращению – прим. авт.)

Где находился Максим Кириллов на момент допроса в качестве обвиняемого?

В одном из судебных заседаний О.П. Моисеева, адвокат Максима Кириллова, заявила ходатайство об исключении, как недопустимого, протокола допроса М. Кириллова в качестве обвиняемого.

– В протоколе допроса М. Кириллова в качестве обвиняемого, – сказала Олеся Петровна Моисеева, – написано, что допрос проводился в городе Владивостоке. Однако Максим Кириллов был задержан 11 июня в 17:20 в городе Дальнереченске. Его направили в ИВС по Дальнереченскому городскому округу.

В Дальнереченском районном суде решался вопрос об избрании меры пресечения в отношении Максима Кириллова. Как пояснил М. Кириллов в данном судебном заседании, 12 июня во Владивосток его не вывозили.

12 июня Кириллову было предъявлено обвинение.

Максим Кириллов не был уведомлен о том, что следователь направлял данное обвинение в изолятор временного содержания (ИВС) по Дальнереченскому району, следовательно, не мог находиться в городе Владивостоке

Я полагаю, что для оценки протокола следственного действия, с точки зрения его в качестве доказательства, имеет значение соблюдение норм УПК, а не содержание протокола.

27 июля Кириллов был допрошен по предъявленному ему 12 июня обвинению дополнительно по той же самой статье – посягательство на жизнь сотрудников милиции. Произошла непонятная смена адвокатов. Следователь пришел к Кириллову с другим адвокатом, который ему был вообще не знаком, с которым никто из родственников не заключал соглашение.

Я считаю, что при предъявлении обвинения М. Кириллову и основном допросе 12 июня было нарушено право на защиту. В рамках рассмотрения данного ходатайства я буду заявлять другое ходатайство – о вызове в судебное заседание и допросе адвоката Ц. Прошу отложить рассмотрение данного ходатайства до допроса матери Кириллова на предмет заключения соглашения с новым адвокатом.

Суд отказал в признании протокола допроса Максима Кириллова в качестве обвиняемого недопустимым доказательством.

– Кириллову разъяснялись его права, равно, как и то, что его показания будут использованы в качестве доказательств по уголовному делу, – сказал судья Д.И. Грищенко. – Кириллова допрашивали в присутствии адвоката. (Полагаю, навязывание адвоката, который работает в одной упряжке со следствием, является нарушением. Почему бы суду не выяснить, каким образом вместо одного адвоката появился другой? – прим. авт.).

Свидетель обеспечил алиби Роману Савченко

Затем в судебном заседании по делу «приморских партизан» перешли к стадии, когда доказательства по делу представляет сторона защиты.

Суд принял решение о просмотре видео и фотографий, которые имелись на компьютере Алексея Никитина. Компьютер был изъят во время обыска из квартиры А. Никитина, в которой он проживал в городе Владивостоке. На жестком диске имелась информация, о демонстрации которой перед присяжными заседателями ходатайствовала сторона защиты.

Судья объявил, что предоставит стороне защиты выбрать информацию, которую она хочет продемонстрировать присяжным, но после допроса свидетеля.

Первым свидетелем защиты, которого допросили по делу «приморских партизан», стал Константин М.

А.А. Смольский, адвокат Романа Савченко, сказал:

– Свидетель расскажет о том, что ему известно о событиях, которые произошли 27 февраля 2010 года. Он будет допрашиваться по заявлению Романа Савченко, который говорит, что этот человек может подтвердить его алиби и подтвердить то, что Роман Савченко к преступлению, которое было совершено 27 февраля, отношения не имеет.

Константин М., как оказалось, будучи студентом, учился в одной группе с Романом Савченко, более того, с сентября 2009 года на протяжении всего года он проживал с Романом Савченко в одной комнате общежития.

– Со слов Савченко вы можете рассказать о событиях 27 февраля 2010 года? Вы можете сообщить нам, что вы наблюдали в этот день? И скажите пожалуйста, почему вам запомнился именно этот день? – спросил адвокат А.А. Смольский

– 27 февраля мы с Савченко поехали к моим знакомым, – сказал Константин М. – Мы договаривались об этом в четверг. А в тот день мы зашли в магазин, чтобы купить бутылку коньяка и отправились в гости к девушкам. У них в квартире шел ремонт. Мы помогли им передвигать мебель. В гостях мы оставались весь день. Около часа ночи мы легли спать, оставшись ночевать у девушек.

– Скажите пожалуйста, 27 февраля Савченко на какое-то время отлучался? – спросил адвокат А.А. Смольский. – Видели ли вы когда-нибудь у Романа Савченко оружие? Когда вы возвратились в общежитие, кто-нибудь заходил в комнату?

Константин М. сказал, что Р. Савченко никуда не отлучался и оружия у Савченко он никогда не видел.

– Утром мы возвратились в общежитие, возможно, что в комнату кто-то и заходил, потому что к нам постоянно кто-нибудь из студентов заходил в комнату.

– На следующий день вы какую-либо информацию о случившемся 27 февраля на улице Давыдова слышали? – поинтересовался адвокат А.А. Смольский.

– Никакой информации я не получал, видел в Интернете составленный фоторобот предположительных участников данного инцидента. Это лицо кавказской национальности, как я полагаю.

– А с чего вы сделали вывод, что это лицо кавказской национальности? – спросила адвокат Олеся Моисеева. – Нос, который является характерным внешним отличием кавказской нации или еще что-то?

– Я не делал никаких выводов, но по внешним данным, по бороде было похоже на то, что данное лицо кавказской национальности.

Поврежденный вещдок

Затем в судебном заседании перешли к демонстрации жесткого диска из компьютера Алексея Никитина. Но когда сторона защиты решила выбрать фотографии и видео для просмотра перед присяжными, оказалось, что жесткий диск поврежден и не открывается.

Адвокат Нелли Рассказова сказала:

– Мы хотели продемонстрировать содержимое диска. А. Никитин ничего не смог выбрать, потому что поврежден жесткий диск. Получается, что нам нечего демонстрировать присяжным заседателям.

– Ваша честь, обвинение заявляло о демонстрации доказательств, – возразил Алексей Никитин, – и вы их удовлетворяли. Винчестер признан вещественным доказательством по данному уголовному делу. И вы его сейчас не желаете демонстрировать присяжным, потому что он не открывается.

Сторона обвинения использовала фотографии, имеющиеся на данном диске, в прошлых судебных заседаниях в качестве доказательства. И вполне может быть, что сейчас диск пуст. Я хочу убедиться в том, что на диске ничего нет и прошу продемонстрировать перед присяжными заседателями, что диск поврежден. Необходимо пригласить в судебное заседание специалиста, который определит, что произошло с диском и имеется ли на нем информация.

Но ведь сторона обвинения не так давно использовала фотографии с этого диска. Как могло такое случиться, что на момент предоставления доказательств стороной защиты жесткий диск оказался поврежденным?

– Может быть, данный диск не открывается по техническим причинам, а не потому, что на нем ничего нет, – сказал судья. – Зачем демонстрировать перед присяжными то, что поврежден диск?

Алексей Никитин настаивал на том, что необходимо заявить о данном странном обстоятельстве перед присяжными заседателями.

– В рамках ходатайства о просмотре видео и фотографий с компьютера Алексея Никтина, – сказала Нелли Рассказова, адвокат Алексея Никитина, – я заявляю новое ходатайство – о проведении экспертизы.

– А вдруг там завтра появится вообще какая-нибудь информация, – настаивал Алексей Никитин. – Я дам пояснения. Считаю, что необходимо немедленно подключить компьютер перед присяжными и продемонстрировать, что там ничего нет.

Судебное заседание закончилось тем, что адвокат Нелли Рассказова заявила ходатайство о проведении судебной экспертизы. Она просила поставить перед экспертом вопросы о наличии на жестком диске информации на данный момент и ранее, а также о том, удаляли ли после 5 июня (когда сторона обвинения использовала информацию с данного диска в качестве доказательств – прим. авт.) информацию, которая имелась на диске.

Как считает сторона защиты, на данном диске хранилась шокирующая разоблачительная информация.

– Сторона обвинения выборочно продемонстрировала фотографии с данного жесткого диска, придав им совершенно иной смысл. Если их рассматривать последовательно – одну за другой – то, скорее, они подтверждают версию стороны защиты, – прокомеенитировала ситуацию Нелли Рассказова, адвокат Алексея Никитина.

Возможно, что исчезновение томов и повреждение жестких дисков, впрочем, как и множество технических ошибок, допущенных следствием, не является нелепой случайностью.

Конопляные поля кировских полицаев?

В последнем судебном заседании по делу «приморских партизан» в качестве свидетеля допросили Марину К. Она сказала, что была девушкой Андрея Сухорады, одного из «приморских партизан», который погиб при задержании.

Марина К. сказала, что знает о конфликтах, которые происходили у ребят, оказавшихся на скамье подсудимых, с молодыми людьми, работавшими на конопляных полях, очевидно, под «крышей» кировских милиционеров.

– В феврале 2008 года к Андрею Сухораде обратился молодой человек по имени Дмитрий, – рассказывает Марина К. – Он просил разрешить конфликт, который случился у него. Дмитрий попал в сложную ситуацию: его избили, он долгое время находился в больнице.

Андрей назначил встречу с людьми, которые избили Дмитрия. Но в назначенное время и в назначенном месте их ждал автомобиль, в котором находились сотрудники кировской милиции. Выбежав из машины, они начали беспорядочную стрельбу. Леоненко, одному из ребят, которые пришли на встречу вместе с Андреем, прострелили ногу.

Все разбежались в разные стороны. Сухорада, Шамин, Иллютиков, Леоненко, Лесников и А. Ковтун спрятались в гараже, который принадлежал матери Алексея Никитина. Но милиционеры, от которых они скрылись, обнаружили их и, вскрыв замок и гараж, начали избивать палками, кастетами и битами.

Закончилось тем, что одному из ребят, Шамину, пробили голову. Андрей был избит до такой степени, что был вынужден обратиться в больницу. Милиционеры приехали в больницу и требовали от него, чтобы он не писал заявление. Но Андрей сказал, что непременно напишет. Мы созванивались с Андреем, и он рассказывал мне, что произошло.

Андрей вышел из больницы. Но он не дошел домой. Неподалеку его поджидала машина, в которой, как он расскажет позже, сидело около пятнадцати кировских милиционеров. Его насильно усадили в машину и вывезли на реку, где сильно избивали.

Безугленко, один из напавших, сказал, что он достанет пилу, пропилит прорубь и утопит Андрея в ней. Избитого Андрея оставили у реки. Его подвезла машина, которая случайно проезжала мимо.

В то время, когда это происходило, никто не знал, где находится Андрей, он просто исчез. А потом, когда я его увидела, то была шокирована. На нем, казалось, не было живого места: опухшее избитое лицо было все в гематомах, шла кровь, на голове виднелась дырка, откуда текла кровь.

Мама Андрея Сухорады в то время написала заявление в милицию. Андрей Сухорада был вынужден уехать из поселка, потому что приспешники милиционеров постоянно требовали от него этого. Владимиру Иллютикову тоже угрожали, требовали, чтобы он покинул поселок. И он также был вынужден уехать. Было нападение и на Александра Ковтуна. Его ударили ножом. Нападали и на других сельчан.

Мы обращались в милицию, но никакой реакции не было. Однажды меня с Андреем Сухорадой чуть было не сбил подъехавший на машине милиционер Безугленко. Безугленко подъехал к Андрею и начал говорить: «Зачем ты вернулся в поселок? Если вернулся, то ты должен жить по нашим правилам».

Жить по их правилам – очевидно, не вступать в конфликт с ребятами, которые работают на сотрудников милиции, охраняют их конопляные поля. Под прикрытием кировских милиционеров, как мне известно, также вывозили левый лес. Многократно я сама видела, как большегрузные машины, забитые лесом, сопровождали непосредственно сотрудники милиции. Другие машины с лесом они тормозили, требовали с них дань.

Я лично писала заявление по поводу оскорблений со стороны сотрудников милиции в мой адрес. Другая девушка после того, как сотрудники милиции проникли в ее дом ночью, также писала заявление в милицию.

– Занимались ли А. Сухорада и остальные, которые ныне находятся на скамье подсудимых, возделыванием конопли? – спросила Олеся Моисеева, адвокат Максима Кириллова.

– Нет, они наоборот были против выращивания конопли, подстрекали других не пить и не употреблять наркотики, – ответила Марина К.

– Жаловался ли Андрей Сухорада на действия сотрудников милиции? – спросила адвокат Нелли Рассказова.

– Официально он жаловался один раз, когда ситуация назрела особенно остро, – сказала Марина К. – Это произошло после случая, о котором я рассказала. Но никакого ответа мы в то время не получили. Ответ об отказе в возбуждении уголовного дела пришел в 2010 году.

Полицейская мифология о скинхедах?

Марина К рассказала, что никто из ребят никогда не относился к скинхедам.

– Вы знаете о моем отношении к лицам иной национальности? – спросил Александр Ковтун.

– От вас никогда не звучало оскорблений в адрес лиц иной национальности. Вы никого из них никогда не ущемляли. Я помню, что однажды мы с одноклассниками, в числе которых были и вы, фотографировались. С нами фотографировался одноклассник, который являлся, по моему, армянином. Я помню, что вы к нему относились по-дружески. И потом мы фотографировались. Никакой ненависти к иным нациям абсолютно не было.

Наталья ФОНИНА

Фото http://tvas.ru/?p=12829

От редакции «АВ»:

Не слишком ли много странностей на этом процессе? Исчезают целые тома уголовного дела, вдруг исчезает информация с жесткого компьютерного диска, а судья игнорирует просчеты следственной бригады, которые носят, считаем, уголовный характер, под предлогом, что судят «партизан», а не полицейских.

«Арсеньевские вести» - 17 июля 2013 г.

Архив публикаций     Читайте также:

11/06/2012 Дело «приморских партизан»   -   Главное /