26 Июня 2012

Заговорил второй приморский партизан. Александр Ковтун: «Я ни разу не сказал, как было в реальности»

После первого интервью с Алексеем Никитиным, Ассоциации адвокатов России «За права человека» удалось выйти на связь еще с одним «приморским партизаном» - Александром Ковтуном. Ковтун входил уже непосредственно в группу «партизан», был в квартире во время её штурма.

Теперь он также заговорил. В своем интервью Александр Ковтун рассказывает непосредственно о штурме, о гибели Сладких и Сухорады, детально описывает пытки и способы добычи показаний в ОРЧ-4, также с фамилиями и номерами кабинетов, а также рассказывает о своих мотивах, о том, как формировалось их дело, как туда отбирались факты и каким образом проводятся "проверки" по обращениям о пытках.

Напомню, что Алексею Никтину, после его интервью, стали угрожать высокопоставленные сотрудники УФСИН, требуя письменно отказаться от своих слов. Отказываться они не собираются.

Ситуацией с пытками в ОРЧ-4 г. Владивостока заинтересовался Верховный комиссар ООН по правам человека.

Способ передачи вопросов и получения ответов, естественно, также не раскрывается.

Читайте.

- Александр, как прошло твое задержание?

- Меня не били. Когда задерживали, во время штурма, только СОБР протащил по ступенькам, там ссадины только остались, и все. Потом я десять дней сидел на ИВС, там не трогали. А потом, когда сюда во Владивосток привезли, на централ, на СИЗО – все, отсюда начали уже на Карбышева возить. Тогда уже долбили конкретно.

- Как именно?

- Ну как обычно – пакеты в основном. На растяжку. По яйцам бьют. Противогаз. Током пытали. Ну, пакеты в основном. На руки, под наручники, подкладывают шапку, шерстяное что-нибудь ложат - специально , чтобы кожу не содрать, чтобы следов не осталось, и все: руки за спину, наручники застегивают , кидают тебя на пол, ноги между застегнутыми руками заводят, чтобы ты не мог шевелиться, и все. И второй садится тебе на спину – на ноги – и пакеты начинают надевать. Если прокусываешь первый пакет, то надевают сразу два. И два, и три надевают, если первый успеваешь прокусить. И в живот тебе бьют, и по яйцам – чтобы воздух весь из тебя вышел. И все. Одна схема. В сейфах у них всегда пакеты есть и шапки.

- Это где было?

- На Карбышева. Девятый этаж. Тридцать третий кабинет – где меня в основном били, это тридцать третий. И еще тридцать четвертый, а напротив - кабинет Кудашева, тридцать пятый кажется (Алексей Никитин также называет этот адрес и эту фамилию в числе пытавших его сотрудников ОРЧ – А.Б)

- А что там, на Карбышева?

- ОРЧ, оперативно-розыскная часть. Раньше было ОРЧ-4, а сейчас переименовали. Потому что все начали писать, все СИЗО начало писать, что там избивают, пытают. Якобы прошла проверка, и ОРЧ-4 закрыли, а открылось ОРЧ номер 1. Но работают там все те же, кто работал в ОРЧ-4. Просто номер поменяли. Тупо переименовали просто, и все.

- А что от тебя хотели?

- Ну, как… Там много чего. Там столько трупов на нас вешали. Не знаю, по-моему, всё, что есть в Кировском районе - на нас вешали. Новоселова (наркоторговец, застрелен – А.Б) на нас вешали, пропавших без вести на нас вешали, нашли кого-то с пробитой головой… И пытали – сознаешься, не сознаешься. Женщину технаря у нас убили заточкой – вот за это долбили конкретно. Ну и непосредственно по делу по нашему, какие эпизоды: говори вот так и вот так. Начинаю давать показания – они меня на Карбышева везут: давай показания вот так и вот так.

- А что там у вас в Кировске творилось? Какие ты показания давал?

- А что там, до сих пор, наверное… Не знаю как сейчас, как шум поднялся, затихли, наверное. А так - до сих пор все продолжается, мы вон недавно говорили с молодёжью, до сих пор там ихние лазают. Торгуют наркотой, а менты их прикрывают. Ушаков (Уполномоченный по правам человека в Приморье – А.Б) сказал, что это все вранье. Как они проверку проводили? Я скажу, как они по мне проверку проводили. По факту моего обращения. Меня били на Карбышева, били-били, потом выбили явку. На этот же день приходит ко мне адвокат, снимает меня на видео – в СИЗО – где я говорю, что из меня выбили явку с повинной, что так и так. Её на следующий же день из дела выкидывают – допрашивают просто в качестве свидетеля и все, из дела исключают. Мол, при штурме она переговоры вела, два слова там. То есть два месяца её держали как адвоката, пока с меня явку не выбили, а как выбили – её технично убирают. И всовывают мне своего адвоката. Ментовского. И все. Она выкладывает в интернет это видео, где я говорю, что меня пытают. Меня привозят на Карбышева… Привозят меня на Карбышева, и говорят: «Сейчас приедет следователь с прокуратуры, ты ему скажешь, что никто тебя не бил. Что это твоя форма защиты, адвокат так тебе насоветовал». Я говорю: «Да, хорошо». А сам думаю – сейчас следователь приедет, я по-другому все скажу. Приезжает следователь. Заходит в кабинет. Я пристегнут к этим же ментам, на которых я на видео давал объяснение. Эти же менты меня вывозят на это же Карбышева, и там же проводят проверку по фактам моего избиения. Сам факт того, что тебя привозят на Карбышева … Без адвоката, без ничего, ты там один весь день с ними, с операми с этими, к шести часам приезжает только следователь – и там весь день с тобой что хочешь могут делать. Могу связать просто скотчем, кинуть в угол, и ты весь день валяешься там на полу. Как тряпка какая-то. Или бить. Вот такая вот проверка.

- Получается, Ушаков врет?

- Конечно, врет. Никакой там проверки не проводилось. У нас с Кировска люди ждут проверки – они сами готовы дать показания. Никто не приезжает, никому это не надо. Меня ж, говорю, вывезли туда – я пристегнут наручниками к ментам, которые меня и били. Приходит следователь, приходит адвокат этот ихний ментовский. Следователь: «Вот, появилось в сети интернет такое видео, где ты говоришь, что тебя били. Был такой факт?» Я говорю: «Да, был». Ну, надеюсь. Все таки следователь. «И кто тебя бил?» «Да вот» - прям пальцем показываю. Рядом со мной сидят. Кивают, чтоб я ничего не говорил. Говорю: «Вот этот, вот этот, и еще двоих здесь нету. Но если их всех здесь построить, я их покажу. Я их помню». Они давай мне смеятся прям в лицо, следователь и вот эти вот. «Ты что, - говорит, - смеёшься? У нас с Москвы приказ, ты что, не понимаешь, чего ты трешь? Ладно, мы, наверное, выйдем». И они уходят – следователь с адвокатом. И меня давай дальше долбить. Заставлять писать опровержение. Вот это и была проверка.

- Сухорада и Сладких действительно с собой покончили?

- Сладких – да. Покончил с собой точно. Сладких. А Сухорада – никто не видел. Экспертиза сказала, что да, он покончил с собой. Что пуля, калибр изъят - 7,62, и что он с ПК застрелился. Но там дом наш обстреливали с автоматов, там тот же калибр, 7,62. Так что точно не ясно. Николаев вот говорит, что никаких спецсредств не применялось, а по телевизору показывают – я смотрю же телевизор – все стены в дырах. В деле фотографии есть: на полу там кучи пуль лежат, там вся хата расстреляна. Соседей показания есть, девушки – она к окну подошла, они давай по окну стрелять, её чуть не застрелили. А когда ментов опрашивали – там всего несколько пуль нашлось, хотя там весь дом расстрелян. Ну, там таких моментов в деле столько, что я не знаю…

- Какая мотивация у вас была? Что вы хотели?

- Да какая мотивация… Не знаю, довели уже просто. Ничего не меняется, наркотой вон барыжат. У нас в стране как был беспредел, так и остался. У меня не поменялось отношение к сотрудникам милиции, что они, мол, лучше начали работать. Че-то переименовали там. Все то же самое. Вон на днях, буквально две недели назад, у нас побили пацанов молодых. Бывший сотрудник милиции, из-за которого у нас там все и началось. И который торгует до сих пор. Он ушел из милиции, сейчас он адвокат. Сломали челюсть одному, второму тоже синяков наставили. Они пошли снять побои, подать заявление. Им пришел отказ. Легкая тяжесть здоровью, уголовное дело не заводится. Челюсть сломал, а они говорят – легкая тяжесть.

- Фамилия его как, этого милиционера?

- Безугленко. Руслан. И он также живет. Там домина такая – оперативник простой – шикарный дом. Жирует. Там столько фактов на нем. Как он пьяный сбивал народ – пацан инвалидом остался - а потом задним числом сделал угон машины, хотя все свидетели его видели. Макей – у него пластина железная в голове стоит, так его там били. Вот этот вот Бизон со своими. Там столько просто фактов…

- А люди в Кировске вас поддерживают?

- Те, кто знает ситуацию, да. А в основном народ как планктон же, понасмотрятся телевизора. Наслушаются. Что мы там наркоманы, то-сё. Наше дело-то на чем создано? На тех показаниях, которые они с нас повыбивали. Я, например, ни разу еще не дал показания, где все было бы реально, как есть. Общая картина – да. Но мотивы нам не дают сказать. Почему все началось, с чего все началось. Кто виноват. Я следователю говорю, что вот так и так. Он: это к делу не относится. Давай по факту: «напали на сотрудников милиции с целью завладения оружием». Ты ему одно говоришь, он другое пишет. Даже если ты с адвокатом с хорошим, не факт, что ты добьешься… На Карбышева с адвокатами не возят же. Вот взять этот журнал из СИЗО – там написано, кого и когда возили.

- После первого интервью ситуация изменилась как-то?

- У нас в СИЗО тишина. А на Карбышева… Возят туда людей. Это хорошо еще здесь начальство в тюрьме поменялось. Раньше здесь так давили… Меня привозили в четыре часа ночи с ОРЧ и в семь утра я уезжал обратно. Я не спал. Если я не уезжал, меня просто в отстойник спускали, где ни руки помыть, ни в туалет сходить, и сидишь там до ночи. Совместно действовали. Так изматывали морально и физически… Из хаты в хату кидали . Шмоны специально делают, чтобы на тебя зеки злились. И сейчас нам уже говорят местные блатные: вот тут началось, сейчас будут шмоны из-за того, что вы качаете… То есть менты к ним подошли уже, сказали. А они к нам, буквально вчера-позавчера: давайте, отказывайтесь от своих заявлений. То есть уже даже с помощью зеков давить начали.

По материалам блога Аркадия Бабченко

Архив публикаций     Читайте также:

11/06/2012 Дело «приморских партизан»   -   Главное /