Главная / Публикации / 2011 / Октябрь
Поиск: 4 Октября 2011
Игорь Каляпин: «Мы работаем вместо следователей»Больше десяти лет Нижегородский "Комитет против пыток" старается снизить уровень милицейского насилия. В 2010 году, по результатам проведенного РР опроса экспертов, руководитель организации Игорь Каляпин был признан самым авторитетным общественным деятелем в России. С 2009 года мобильные группы Комитета работают в Чечне. ЮМного ли в России пытают?
По нашему заказу Институт Социологии РАН проводил исследование, опрашивал людей на улицах. 21% - каждый пятый - хотя бы раз в жизни были избиты милицией. Каждый пятый! Кроме того, мы проводили опросы в тюрьмах. Пыткам во время следствия - в разных областях по-разному - подвергались от 40% до 60% подследственных.
Надо сразу сказать, что такие эксцессы - жестокое обращение, пытки в правоохранительных органах - они происходят в самых разных странах, и на Западе тоже. Но как часто - вот это зависит от того, как реагируют власть и общество. У нас пытки не расследуются, виновные к ответственности не привлекаются. Именно поэтому пытки так распространены. И поэтому запрет на пытки, который у нас существует во всех законах, начиная от конституции и заканчивая должностными инструкциями милиционеров, - остается голой декларацией. Потому что за нарушение этого запрета никого не наказывают. А не наказывают не потому, что суды у нас плохие, что кто-то прощает этих милиционеров - а потому что жалобы на пытки просто никто не расследует. Есть органы, которые обязаны это делать: раньше прокуратура, сейчас это Следственный Комитет. И именно этот орган тотально, систематически ничего не делает чтобы привлекать милиционеров к ответственности.
Почему?
Потому что завтра этому следователю нужно будет расследовать тяжкое убийство. Нужно будет, как это у них называется, "палку срубить" вовремя, доложить, что дело раскрыто. Значит, нужно бить, колотить. А кто этим будет заниматься - следователь что ли? Не будет он мараться. Нужны люди, которые знают, как бить, кого бить, умеют выбивать показания. Следователи зависят от этих людей. Следователь сам в засаде не сидит, задержания не производит - он поручения дает угрозыску, Центру "Э", ОБЭП, другим оперативным службам. Сегодня он его привлечет за то, что он какого-то подозреваемого избил - а завтра с ним никто просто сотрудничать не будет.
То есть им все можно?
Не все, это вопрос грани. Скажем, у нас в Нижегородской области избить на допросе - можно. Просто избиения, пытки электротоком - если руки-ноги не сломаны - ничего, можно. Но при этом нельзя калечить. Если подозреваемого покалечат или, не дай Бог, забьют до смерти - можно быть уверенным, что дело будет расследовано, и виновные сядут. А допустим, в Чечне можно убить человека совершенно спокойно - и милиционеру ничего не будет.
Или, например, у нас человека нельзя задержать на месяц без постановления - это преступление прокуратура будет расследовать, и наверняка эффективно. А в Чеченской республике это является нормой - там могут человека задержать, а после этого он будет месяц, два, три содержаться неизвестно где. Его не будет ни в СИЗО, ни в ИВС, а посадят в какой-нибудь подвал, и что там с ним будут делать - это страшно рассказывать. И на суде никто не поинтересуется: а где же он находился месяц или два после задержания?
У нас, в Центральной России, за это жестко наказывают - и у нас милиционеры так никогда не делают. С точки зрения закона, все это тяжкие преступления, за которые полагаются большие сроки.
Эту планку - что можно, а что нельзя - определяет не правосознание милиционеров, а прокуратура и Следственный Комитет. Есть вещи, за которые они наказывают, а есть вещи, за которые не наказывают. И милиционеры делают соверенно логичный вывод: то, за что не наказывают, делать можно.
Это решение на уровне следователя или политика прокуратуры и СК?
Я затрудняюсь сказать, какой фактор сильнее, но они есть оба. Это, безусловно, некая общая политка. Все тяжкие преступления - убийства, теракты, похищения людей - это преступления прокурорской подследственности, их расследовала прокуратура. Поэтому следодователь порой даже больше, чем милиция, заинтересован в высоких показателях раскрываемости. Я подчеркиваю: не в раскрываемости как таковой, а в показателях. Они всегда гордились тем, что у нас раскрываемость под 90% - она у нас до сих пор самая высокая в Европе. И вся эта статистическая "химия" - она придумывалась именно в прокуратуре и поощерялась именно прокуратурой. А следователи на местах заинтересованы в личном плане. Эта статистика она важна для всех - для следователя, для его начальника, для начальника на уровне региона, ну и так далее.
По всей стране одинаково?
Кавказ сильно отличается, а в Центральной России везде примерно одино. Там, где милиционеров чаще привлекают к ответственности, жестокость этих действий ниже. Например, мы пять лет работаем в Нижегородской области, она рекордсмен по количеству привлекаемых милиционеров. Статистика там такая, что Нижний Новгород стал пыточной столицей Росссии. По количеству громких дел - да. Но на самом деле ситуация там, возможно, самая благополучная в стране. Потому что милиционеры начали немножко побаиваться. А в Чеченской республике статистика перекрасная: ни одного милиционера за пытки не привлекли. Тишь, гладь, Божья благодать. Но совершенно понятно, что это самый неблагополучный регион.
Ну, справедливости ради, должен сказать, что последние пять лет ситуация в стране чуть-чуть-чуть изменилась. Поэтому мы сейчас можем слышать о каких-то резонансных, скандальных делах, которые дошли до суда, и есть какие-то приговоры - но это капля в море.
После таких дел милиционеры начинают себя по-другому вести?
Окружение этого милиционера - да. У них поднимаются ушки на макушке и они начинают себя вести осторожнее. Но вообще-то все они понимают: ну вот ему не повезло, на него журналисты или правозащитники внимание обратили, или потерпевший такой попался, что смог очень квалифицированного адвоката нанять. Происходит это в одном случае из тысячи, наверное.
Если бы привлечение к ответственности было системой - то пытки существовали бы в качестве исключения, и о каждом таком случае долго и громко бы говорили. У нас все с точностью до наоборот: как правило никто обвинений сотруднику милиции не предъявляет и уж тем более до суда дело не доходит. В одном из тысячи случаев вдруг какие-то механизмы срабатывают, начинается какое-то громкое расследование - люди начинаются удивляться, возмущаться. А милиционеры смотрят и говорят: ну, не повезло парню.
Как ваш Комитет добиваетеся расследования этих дел?
Понимаете, в УПК, в приказах председателя СК все достаточно детально регламентировано: что, когда, в каких ситуациях следователь должен делать, какие следственные действия должен выполнять. Поэтому, пытаясь отмазать милиционеров, следователь вынужден нарушать закон. Как правило в форме бездействия - то есть он не опрашивает очевидцев, даже не пытается их найти, не ищет доказательства, не проводит неотложные следственные действия сразу после поступления заявлений. Все это волокитится, проходят месяцы - и там, как правило, уже доказательства и собрать невозможно.
А мы эту практику пытаемся ломать - и довольно часто нам это удается. Мы стараемся сделать все, чем должен бы заниматься следователь. Если следователь не идет искать очевидцев - то это делаем мы. Проводим поквартирные обходы - потому что как правило кто-то что-то видел, просто этих людей нужно поискать. Мы с них берем объяснения, приобщаем их к материалам процессуальной проверки или уголовного дела. Мы направляем человека на медэкспертизу, если у него есть телесные повреждения или следы пыток. Например, если к человеку подключали электроток, у него остаются так называемые электрометки. Их можно зафиксировать и можно совершенно точно определить природу их возникновения. Но делать это нужно в первые сутки. Следователь в этом, естественно, не заинтересован. Он такое исследование назначать не станет, а если назначит, то через месяц, когда их не будет. А мы это делаем за свой счет, в каком-то достаточно статусном медицинском центре, с документами которого следствие потом вынужденно считаться. Получив заключение медиков, мы, если еще не поздно, заявляем ходатайство о проведении немедленной судмедэкспертизы. Либо просто настаиваем на том, чтобы эти документы были приобщены к материалам уголовного дела.
И что, приобщают?
Да, главное, чтобы ходатайство было подано грамотно. Закон обязывает следователя рассмотреть любое ходатайство незамедлительно, в крайнем случае срок не более трех суток. Если вы нашли очевидца, который готов дать показания или обнаружили какой-то источник доказательства - то надо не по телефону, не приходить в кабинет и не говорить: "А вот сделай-ка". Нужно готовить документ, официально заявлять ходатайство, просить на втором экземпляре расписаться. Если вы так сделаете, следователь тысячу раз подумает прежде, чем отказать.
А если откажет - бегите в суд, пишите жалобу в порядке 125 статьи УПК: Что мы заявили ходатайство, чтобы следователь сделал то-то, а он не сделал. Мы считаем это незаконным и просим суд принять соответствующее решение. Мы этих жалоб выигрываем около сотни за год. Другое дело, что это не всегда ведет к окончательной победе.
У нас даже в Чечне уже 24 незаконных постановления следователей отменено судами. И они стали по-другому относиться. Они знают, что с незаконным решением мы, во-первых, пойдем в суд, а во-вторых, поставим перед руководителем следственного управления вопрос о том, что следователь его вынес. Если следователь вынес очевидно незаконное постановление, он будут наказан - хоть как-то. И это очень болезненно для следователя, он в следующий раз подумает.
Чем отличается Кавказ?
Про весь Кавказ не знаю, могу сказать про Чечню. В Чеченской республике даже если следователь вдруг хочет какое-то расследование провести - когда преступления уже вообще за всякими рамками - он не может ничего расследовать, просто потому, что к нему на допросы никто не придет. Если в Москве следователь вызовет милиционера на допрос - он прибежит, как миленький, и еще по телефону спросит: веревку с собой приносить или там выдадут. Если в Центральной России дело о пытках не расследуется - то это потому, что следователь не хочет. Если захочет - сопротивления со стороны МВД не будет. А если на стороне потерпевшего есть грамотный адвокат, то он может заставить следователя работать. Потому что это все происходит в рамках правового поля. А в Чечне дела не расследуется потому, что никаких реальных полномочий ни у Следственного Комитета, ни у прокуратуры там нет вообще.
Следователь вызывает сотрудников на допрос - они не идут. Запрашивает их личные дела, а ему овечают: "не предоставим".
Прямо сейчас расследуется очень интересное дело Ислама Умарпашаева. Этот человек был задержан, никаких обвинений ему не предъявили, он был совершенно ни в чем не виновен - но тем не менее его четыре месяца держали в подвале ОМОНа. Наручниками к батарее приковали и, как собаку, держали. Он чудом остался жив - потому что вообще там такие задержания заканчиваются убийством. И он, ко всеобщему удивлению, занял активную позицию - готов давать показания, участвовать в опознаниях, в очных ставках, готов показывать, где все это было. Первый год этим делом занимался чеченский следователь - тому вообще ничего не давали сделать. А с начала этого года дело расследуется Главным следственным управлением. То есть следователь по особо важным делам, полковник юстиции, с огромным опытом работы, Игорь Соболь. Он там ничего не боится, и пытается, на мой взгляд, добросовестно провести расследование.
И совершенно фантастическая ситуация. Мы пытаемся зайти в отдел милиции, чтобы провести следственные действия, проверку показаний на месте. Целая следственная группа во главе с полковником Соболем выезжает на место, в Октябрьский РОВД, естественно, оформлены все документы. А нас туда просто не пускают, затворами клацают, говорят: "Пошли вон!" Командир ОМОНа прямо угрожал, что перестреляет следственную группу, если мы к ним на территорию зайдем.
С делом Читигова в Ингушетии такая же была ситуация. Следователь хотел зайти в Центр "Э" - ему сказали: "Дуй отсюда, а то мы тебя завалим!"
Да? Ну это вполне чеченская история. Очевидно, что для Кавказа есть негласная установка Москвы - дать возможность спецслужбам работать без оглядки на закон. А заодно и "спецслужбам" в кавычках.
Сотрудники милиции отказываются являться на опознания и очные ставки. Следователь оформляет постановление о принудительном приводе - никто их не доставляет. Нет такой силы, которая может их доставить. Министра внутренних дел Чеченской республики генерал-лейтенанта Алханова следователь вызвал на допрос - и допросил, никаких проблем. А рядового милиционера не может. Потому что в реальности подчиняются они не Алханову, а Рамзану Кадырову. Есть подразделения, которыми кадыровские друзья командуют, - ОМОН во главе с Цакаевым или "Нефтеполк" во главе с Делимхановым - там никого на допрос не вызовешь.
Мы там мониторим восемь таких дел - только по одному у нас имеется живой потерпевший, все остальные люди исчезли бесследно, то есть давно уже убиты. По одному делу командир "Нефтеполка" Делимханов уже год на очную ставку не является. И следователь пишет в протоколе: "Не явился в связи с занятостью по работе". Время от времени на этом основании дело прекращает: "расследование можно считать законченным, потому что полковник милиции Делимханов занят по работе и не может придти на очную ставку."
Кто виноват?
Нургалиев, я думаю. Эти люди должности в МВД занимают. Он должен сказать: ребята, если вы так откровенно плюете на российские законы - вы форму-то снимайте. У нас все-таки любое должностное лицо, если оно оказалось подозреваемым в убийстве, как минимум отправляется в отставку. А если оно еще и к следователю не является - ну приходят вооруженные люди, надевают наручники, применяют меры процессуального принуждения. Это ведь не журналистское расследование, а уголовное дело об убийстве, которое ведет Главное следственное управление по СКФО. А тут такое впечатление, что речь идет не о милицейском полковнике в Чечне а о президенте Соединенных Штатов Америки. Полная дипломатическая неприкосновенность. То есть эта планка, которая показывает, что можно, а что нельзя, - она опущена ниже плинтуса, она лежит на земле. Там можно все.
Юунс-бек Евкуров: "Хватит отчитываться трупами!" Интервью с главой Республики Ингушетия
См. также: Сто часов в аду. История чеченца, которого даже пытки не сделали боевиком Юунс-бек Евкуров: "Хватит отчитываться трупами!" Интервью с главой Республики Ингушетия
Сергей Ениколопов: "Как человек доходит до скотства?" Комментарий специалиста по психологии насилия Почему в России пытают? Колонка автора
Шура Буртин, «Русский репортер» - 19 сентября 2011, №37 (215) Архив публикаций Добавить комментарий:
|
Последние поступления:
Последние комментарии:
Портреты:
Радищев А.Н.
Приговорен к смертной казни 8 августа он был присужден к смертной казни, к-рая указом 4 октября была ему заменена десятилетней ссылкой в Илимск (Сибирь). Из ссылки Р. был возвращен в 1797 Павлом I, но восстановлен в правах он был лишь Александром I
Дела:
Дело Айгуль Махмутовой
5,5 лет за правду о чиновниках 24-летняя журналистка и главный редактор газеты "Судьба Кузьминок" осуждена за публикацию о причастности местных чиновников к незаконной уплотнительной застройке.
Судьбы:
Светлана Бахмина Что такое женская колония № 14 96 тыс. 28 подписей было собрано под обращением к президенту России с просьбой о помиловании юриста ЮКОСа Светланы Бахминой. На свободу она вышла 27 апреля 2009 года по УДО, отсидев 4,5 года в тюрьмах и мордовских лагерях и родив в неволе дочь. Акция по освобождению Бахминой - одна из самых успешных акций гражданского общества 2000-х. Иначе юрист ЮКОСа вышла бы на свободу только в этом июне, 6 июня 2011 года истек ее срок - 6,5 лет. В России, как известно, от тюрьмы и сумы зарекаться нельзя
Рослаг:
Как начинался и кончился воровской мир, и его наколки
«Воровской мир России всегда был Антисистемой по отношению к государству, т.е. нечто бОльшим, чем просто криминальное сообщество. А иерархия и «устои» в этой Антисистеме определялись наколками…»
|
|